Девочка поставила меня на пол, и я побежал воссоединиться с семьей.
– Умница, Ава! Ты все сделала совершенно правильно, – похвалил мужчина.
Я узнал, что Ава называла мужчину папой, а другие люди в доме звали его Сэмом. Для меня это было слишком сложно, и в итоге я стал мысленно именовать его папой Сэмом.
Ава была в доме не все время и даже не каждый день. Тем не менее я считал ее своей девочкой, принадлежащей мне, и никому больше. В нашей комнате находились и другие собаки – я видел, как они копошились в клетках, и чувствовал их запах. Одна из них тоже была матерью – в воздухе витал аромат ее молока, и из клетки на другом конце помещения доносились писк и визг чужих щенков, незаметных глазу. Я также уловил запах какого-то животного – сильный и чуждый, прилетевший из другой части здания, – и гадал, кто это мог быть.
Жизнь в металлическом логове с гремучей крышей казалась очень далекой. Мамино молоко вдруг стало вкуснее и обильнее, а ее дыхание перестало быть зловонным.
– Она набирает вес даже при кормлении, это хорошо, – говорил папа Сэм Аве. – Когда придет пора отучать их от груди, мы стерилизуем ее и найдем ей постоянный дом. – Мама всегда сторонилась папы Сэма, но охотно шла к Аве, которая называла ее Кики.
Меня Ава звала Бейли, и в конце концов до меня дошло, кто я такой: я – Бейли. Пухля был Буддой. У всех моих сородичей появились имена, и мы проводили дни, играя в нашей клетке или во дворе, где росла трава и поднимались высокие деревянные стены.
Никто из моих сестер и братьев не понимал, что нас с Авой связывали особые отношения. Когда она открывала дверь нашей клетки, они бросались к ней всем скопом. Наконец я решил рвануть к двери сразу, как только девочка войдет в комнату, чтобы быть готовым, на случай если она нас выпустит.
Получилось! Она взяла меня на руки, а сородичи остались копошиться возле ее ног, вероятно, изнывая от ревности.
– Ну, Бейли, ты такой шустрый, знаешь, что происходит?
Она несла меня, потому что я был особенным, а сородичи плелись за нами по коридору. Она толкнула дверь и опустила меня на землю, а я прыгнул на Пухлю-Будду.
– Сейчас вернусь! – пропела Ава.
Мы уже были довольно большими, и наши лапы больше не заплетались при беге. Пухля-Будда прыгнул на твердый резиновый мячик, и мы все навалились сверху. Приятно сознавать, что не я один натерпелся от родного братца.
Дверь снова открылась, и вошла Ава с тремя новыми щенками! Она опустила их на землю, и мы все бросились к ним – стали обнюхивать, вилять хвостиками и пытаться схватить друг друга за уши.
Один из щенков, девочка, отличался черной приплюснутой мордочкой и коричневым телом с белыми крапинами на груди, в то время как у двух ее братьев белые отметины были на голове. Шерсть у нее была короткой. Когда мы очутились нос к носу, мне показалось, что все остальные щенки во дворе исчезли, даже когда один из них напал на нас. Когда черноморденькая побежала во двор, я не отставал от нее ни на шаг.
Совместные прогулки щенячьих семейств стали повседневными. Лейси, как ее звала Ава, была примерно моего возраста, мускулистая, но некрупная, с блестящими черными глазами. Мы искали друг друга и вместе играли во дворе с исключительным постоянством. Непонятным для себя образом я чувствовал, что принадлежу больше Лейси, чем Аве. Когда я спал, мы с Лейси боролись в моих снах, а когда бодрствовал, я поднимал нос, одержимый желанием уловить ее запах среди запахов других животных. Единственное, что меня огорчало в той чудесной жизни, – что никто не додумался посадить нас с Лейси в одну клетку.
Когда мама начала пресекать наши настойчивые поползновения в сторону ее груди, папа Сэм поставил мисочки с мягкой едой, которую, по мнению Пухли-Будды, нужно было есть, залезая в нее лапами. Еда внесла такое замечательное разнообразие в нашу жизнь, что я грезил о ней столь же часто, как о Лейси.
Я пришел в большой восторг, когда нас с Лейси наконец-то посадили в одну клетку внутри того, что папа Сэм называл фургоном. Это была высокая металлическая комната с собачьими клетками, поставленными друг на друга, хотя внутри попахивало все тем же таинственным животным. Я не возражал: Ава заметила, как сильно мы с Лейси любим друг друга, и сделала правильный вывод, что нам нужно всегда быть вместе. Лейси перекатилась на спинку, и я прихватил зубами ее челюсть. Живот Лейси покрывала белая шерсть, такая же плотная и короткая, как на спине, тогда как у моих лохматых серых сородичей голова была в основном белая с серыми отметинами между глаз и вокруг морды. Раздумывая об этом, я предположил, что и я, вероятно, выгляжу так же. У Лейси ушки были такими мягкими и теплыми, что, когда я их нежно покусывал, моя челюсть дрожала от любви.
– Папочка, а кошки будут на ярмарке? – спросила Ава.
– Нет. Только собаки. Кошки будут через два месяца, в мае, когда начнется сезон котят.
Фургон опять трясло и качало, как в тот день, когда мы встретили папу Сэма и Аву. Это продолжалось так долго, что мы с Лейси заснули, причем моя лапа осталась у нее в пасти.
Мы проснулись, когда тряска прекратилась и фургон, накренившись, остановился. Дверь открылась, и внутрь потоком хлынули собачьи запахи!
Мы все заскулили, отчаянно желая побежать и обнюхать все, что возможно, в этом новом месте, но не тут-то было. Папа Сэм начал одну за другой выносить клетки наружу, и когда настала наша очередь, мы с Лейси распластались на полу – нас укачало оттого, как папа Сэм нес нас. Клетку поместили на песок, напротив оказалась клетка с Пухлей-Буддой и двумя моими братцами. Тут я понял, что таким образом вынесли всех собак из фургона – клетки стояли неровным кругом. Собачьи запахи стали еще резче и ближе. Мы с Лейси принюхались, а затем она залезла на меня, и мы стали бороться. Я понимал, что вокруг нас сновали люди, молодые и старые, но мое внимание было почти целиком занято Лейси.
Затем Лейси стряхнула меня, и я перехватил ее взгляд: она пристально смотрела на девочку немногим старше Авы, но совершенно непохожую на нее. У Авы были светлые глаза и волосы и белая кожа, а у этой девочки волосы были черные, глаза темные, а кожа более смуглого оттенка. Однако запах у нее был почти такой же, как у Авы, – сладкий и фруктовый.
– О, ты самая славная малышка. Ты такая красавица, – шептала девочка.
Я чувствовал исходящее от нее восхищение, когда она просунула пальцы сквозь прутья клетки и Лейси облизала их. Я потянулся к пальцам за своей порцией ласки, но девочку интересовала только Лейси.
Папа Сэм присел рядом на корточки.
– Это Лейси. В ней много от боксера.
– Я ее хочу, – заявила новая девочка.
– Позови сюда родителей, и я ее выпущу, чтобы ты с ней поиграла, – предложил папа Сэм. Девчушка унеслась. Мы с Лейси озадаченно переглянулись.
Вскоре подошел мужчина примерно одного возраста с папой Сэмом, за которым следовал мальчик старше и крупнее, чем Ава. Я завилял хвостиком, потому что никогда раньше не видел мальчика: он был вроде как мужской версией девочки!
– Эти двое из одного помета? Самка кажется меньше, – заметил Новый Мужчина. Мальчик остановился поодаль, сунув руки в карманы. Мне впервые встретился человек, который не хотел играть со щенками.
– Нет. Мы решили, что папаша у мальчика был крупной породы, возможно, немецкий дог. Щенку недель десять, и он уже довольно большой, – ответил папа Сэм. – Мама в основном маламут. Девочка из другого помета; она – микс боксера. Ее зовут Лейси.
– Нам нужна большая собака.
– Ну, больше чем помесь маламута с немецким догом вы не найдете – если, конечно, под большой вы не имеете в виду великана типа ирландского волкодава. В любом случае он не низкорослый. Посмотрите на лапы, – ответил со смешком папа Сэм.