Это не то, что я пришел построить. То, что я вижу – это люди и их жизни, живое, дышащее сообщество тех, кто любит меня, а не постройки и программы.
Мак несколько оторопел, когда Иисус заговорил о церкви такими словами, но это опять не особенно его удивило. Это было облегчением.
– Но как же я могу стать частью твоей Церкви? – спросил он. – Частью этой женщины, от которой ты, кажется, без ума.
– Это просто, Мак. Все это опять‑таки связано со взаимоотношениями и зависимой жизнью. Мы открыты и доступны для всех, кто рядом с нами. Моя Церковь, она вся для людей и жизни, вся держится на взаимоотношениях. Ты сам не можешь ее построить. Это моя работа, и я прекрасно делаю ее, – сказал Иисус, посмеиваясь.
Для Мака эти слова стали глотком свежего воздуха! Как просто. Ни секунды утомительного труда и длинного списка требований, никакого сидения на бесконечных службах и глядения в затылок соседям, людям, с которыми ты даже не знаком. Просто разделить свою жизнь с другими.
– Но погоди…
У Мака было полным‑полно вопросов. Может быть, он что‑то неверно понял. Это кажется слишком простым! Он снова одернул себя. Может быть, оттого что люди настолько безоговорочно потеряны и независимы, они и берут что‑нибудь простое и усложняют его? Поэтому он дважды подумал, прежде чем спрашивать о том, что уже начал понимать. Вывалить сейчас свои вопросы – все равно что швырнуть ком грязи в кристально чистое озеро.
– Нет, ничего, – Вот и все, что он сказал вслух.
– Мак, тебе вовсе не нужно все это понимать. Просто будь со мной.
Спустя секунду Мак решил последовать примеру Иисуса, он лег на спину рядом с ним, рукой прикрыв глаза от солнца, стоявшего в зените, чтобы можно было смотреть на облака, уносящие с собой последние утренние часы.
– Что ж, если честно, – признался он, – я не особенно расстроен, что мне не достанутся «улицы, выложенные золотом». Мне всегда казалось, что это как‑то неинтересно и совсем не так чудесно, как быть здесь вместе с тобой.
Наступила почти полная тишина, Мак слышал только шорох ветра, ласкающего деревья, да смех текущего неподалеку ручейка. День был великолепный, а весь пейзаж, от которого захватывало дух, просто невероятный.
– На самом деле я хочу знать… то есть мне кажется, что отыскать путь к тебе так сложно из‑за всей этой благонамеренной религиозной мути, с которой я так хорошо знаком.
– Какой бы благонамеренной она ни была, ты же понимаешь, что религиозная машина может сжевать человека! – ответил Иисус с горечью. – Громадное число дел, творящихся во имя мое, не имеет ни малейшего ко мне отношения и часто, пусть и ненамеренно, идет вразрез с моими устремлениями.
– Так ты не слишком любишь религию и институты? – произнес Мак, сам не зная, задает ли вопрос или просто высказывает мнение.
– Я не создаю институтов, никогда не занимался этим и никогда не стану.
– А как же институт брака?
– Брак – это не институт. Это взаимоотношения, – объяснил Иисус терпеливо, – Как я уже сказал, я не создаю институтов, это занятие для тех, кто хочет играть в Бога. Да, пожалуй, я не большой любитель религии. И не большой любитель экономики и политики. – Лицо его заметно помрачнело. – Да и с чего бы мне им быть? Представители этих сфер деятельности терроризируют землю и обманывают тех, кто мне небезразличен, приводя их в смятение.
Мак колебался. Все это было несколько выше его понимания. Заметив, что взгляд его затуманился, Иисус сбавил обороты.
– Говоря проще, эти ужасы являются инструментами, которые многие используют, чтобы выстраивать для себя иллюзию защищенности и главенства.