– Я не могу представить себе никакого исхода, который оправдывал бы все это.
– Макензи. – Папа встала со стула и обошла вокруг стола, чтобы его обнять. – Он не просто оправдывает. Он все искупает.
– По мне, так здесь полный беспорядок, – пробормотал себе под нос Мак.
Сарайю остановилась и обернулась к Маку, лицо ее было вдохновенным.
– Мак! Спасибо! Какой чудесный комплимент! – Она оглядела сад. – Это именно то, что есть – беспорядок. Но, – она, сияя, снова посмотрела на Мака, – это еще и фрактал.
Сарайю направилась к какому‑то травянистому растению, отломила от него несколько верхушек и повернулась к Маку.
– Вот, – сказала она, и голос был похож на музыку, – Папа не шутила за завтраком. Пожуй. Эти листья предотвратят «естественное движение» тех овощей, которыми ты злоупотребил. Наверное, ты понимаешь, о чем я.
Мак хмыкнул, принимая угощение, и начал с опаской жевать.
– Угу, но те овощи были такими вкусными! – В животе у него уже начинало бурчать, и хотя он был ошарашен, оказавшись среди подобного буйства зелени, впечатления нисколько не помогали забыть о пищеварении. Вкус листьев оказался очень приятным, слегка похожим на мяту и другие специи, которые ему доводилось нюхать, только он не знал, как они называются. Пока они шли дальше, бурчание в животе начало медленно утихать, и он расслабился, осознав, что до сих пор весь сжимался в тугой узел.
Не произнося ни слова, он старался шаг за шагом следовать за Сарайю, но понял, что его сильно отвлекают пятна красок: смородиновые и карминово‑красные, мандариновые и оттенка шартреза, смешанные с платиной и фуксией, не говоря уже о бесконечных тонах зеленого и коричневого. Все это ошеломляло и пьянило.
Сарайю, кажется, была сосредоточена на какой‑то определенной цели.