Мак отвернулся, чувствуя, что ему вот так, сразу, не осмыслить услышанное.
– Ты ведь знала, что я приеду? – спросил он негромко.
– Разумеется, знала, – Она по‑прежнему была занята и стояла к нему спиной.
– В таком случае был ли я волен не приезжать? Был ли у меня выбор?
Папа снова повернулась к нему лицом, ее руки были испачканы тестом и мукой.
– Хороший вопрос, но как далеко тебе хотелось бы зайти? – Она не ждала ответа, зная, что у Мака его нет. Вместо того она спросила: – Ты веришь, что волен уехать?
– Полагаю, что да. Это так?
– Конечно так! Мне не нужны пленники. Ты волен выйти в эту дверь хоть сейчас и отправиться к себе, в пустой дом. Или же пойти вместе с Вилли в «Мельницу». Даже если я знаю, что из любопытства ты приедешь, лишает ли тебя мое знание возможности уйти?
Она умолкла на мгновение, потом вновь занялась стряпней, говоря через плечо:
– Или же, если ты хочешь продвинуться хотя бы на йоту, мы можем поговорить о природе свободы как таковой. Означает ли свобода то, что ты можешь делать все, что хочешь? Или потолкуем обо всех ограничениях в твоей жизни, которые на самом деле лишают тебя свободы? О генетическом наследии твоей семьи, о твоей уникальной ДНК, об особенностях метаболизма, о всяких там квантах, которые выведут нас на над атомный уровень, где лишь я являюсь вечным наблюдателем? Или же обсудим такие темы, как вторжение в твою душу болезни, которая живет и сковывает тебя, влияние социума, окружающего тебя, привычки, которые порождают синаптические связи и прокладывают тропки в твоем разуме? А ведь есть еще реклама, пропаганда и парадигмы. Учитывая влияние всех этих факторов, всех этих влияний и ограничений, – вздохнула она, – что на самом деле есть свобода?
Мак в очередной раз не нашел что ответит!
– Только я могу тебя освободить, Макензи, но свободу нельзя навязать силой.
– Я не понимаю, – отозвался Мак. – Я даже не понимаю, что ты сейчас сказала.
Она улыбнулась.
– Я знаю. Я и не надеялась, что ты поймешь прямо сейчас. Я говорила па будущее. В данный момент ты не понимаешь даже, что свобода – это развивающийся процесс. – Она нежно взяла руку Мака в свои, испачканные мукой, и, глядя прямо в глаза, продолжила: – Макензи, Истина должна тебя освободить, и у Истины есть имя, он там, в мастерской, весь в опилках. Все это в нем. И свобода – это процесс, который протекает во взаимоотношениях с ним. Тогда все то, что бурлит у тебя внутри, начнет постепенно выходить наружу.
– Откуда ты можешь знать, что именно я чувствую? – спросил Мак.
Папа не ответила, только посмотрела на их руки. Он проследил за ее взглядом, и тут впервые заметил шрамы на ее запястьях – такие же, он понял, должны быть у Иисуса. Она позволила ему осторожно прикоснуться к шрамам, оставшимся от глубоких ран, а он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Слезы медленно катились но ее лицу, оставляя дорожки в муке, которой были припудрены ее щеки.
– Ты ведь не думаешь, что то, что избрал для себя мой сын, ничего нам не стоило. Любовь всегда оставляет след, – сказала она тихо. – Мы же были там вместе.
Мак удивился:
– На кресте? Нет, погоди, мне казалось, ты его покинула, ну, ты же знаешь: «Мой Бог, мой Бог, почему Ты оставил меня?» – Это были те слова Писания, которые Мак часто повторял во время Великий Скорби.
– Ты не понял заключенной в этом тайны. Несмотря на то, что он чувствовал в тот момент, я никогда его не покидала.
– Как ты можешь так говорить? Ты покинула его точно так же, как покинула меня!
– Макензи, я никогда не покидала его и никогда не покидала тебя.