Каждый раз, когда ты прощаешь, вселенная меняется, каждый раз, когда ты касаешься чьего‑нибудь сердца или жизни, мир меняется, от любого добра и служения, видимого или невидимого, исполняются мои намерения, и все перестает быть прежним.
– Хорошо, – проговорил в итоге Мак. – В таком случае я возвращаюсь. Сомневаюсь, что кто‑то поверит моему рассказу, но знаю: я смогу что‑то изменить, и неважно, насколько малы будут эти перемены. Кроме того, все равно осталось несколько дел, которые я обязан… гм, которые я хотел бы доделать, – Он помолчал, оглядел всех троих по очереди и улыбнулся, – Вы знаете…
Все засмеялись.
– И я действительно верю, что вы никогда не оставите, никогда не бросите меня, поэтому я не боюсь возвращаться. Ну, может быть, самую малость.
– Что ж, – произнес Папа, – это хороший выбор.
Теперь к Маку обратилась Сарайю:
– Макензи, вот ты возвращаешься назад, и у меня есть для тебя еще один подарок.
– Что же это? – спросил Мак, сгорая от любопытства.
– Он для Кейт, – сказала она.
– Кейт? – воскликнул Мак, сознавая, что мысль о ней по‑прежнему тяжким грузом лежит у него на сердце. – Скажи же скорее.
– Кейт верит, что это она виновата в смерти Мисси.
Мак, ошеломленный, замер. То, что сказала ему Сарайю, было настолько очевидно. Ведь совершенно ясно, что Кейт должна винить себя. Это же она взмахнула веслом, что повлекло за собой цепочку событий, приведших к исчезновению Мисси. Он поверить не мог, что эта мысль ни разу не пришла ему в голову. За один миг слова Сарайю явили ему поведение Кейт в совершенно ином свете.
– Большое тебе спасибо! – сказал он Сарайю.
Его сердце было преисполнено благодарности. Теперь он точно должен вернуться назад, пусть ради одной только Кейт. Сарайю улыбнулась и вроде бы присела. Из‑за стола поднялся Иисус, протянул руку к одной полке на стене и снял жестянку, принадлежавшую Маку.
– Мак, я подумал, тебе захочется забрать это…
Мак взял коробку из рук Иисуса и секунду подержал.
– Пожалуй, она мне больше не нужна, – сказал он. – Ты не мог бы сохранить ее? Все равно мои главные сокровища теперь заключены в тебе. Я хочу, чтобы ты стал моей жизнью.
– Я и есть, – последовал четкий, уверенный ответ.
Без всяких ритуалов, без церемоний они ели теплый хлеб и пили вино, смеялись, вспоминая забавные моменты этих выходных. Мак знал, что все уже позади, что ему пора отправляться домой, и думал, как лучше рассказать обо всем Нэн.
Он переоделся в походную одежду, все было постиранное и аккуратно сложенное. Одевшись, снял с крючка на стене куртку и в последний раз окинул взглядом комнату, прежде чем выйти.
– Господь и слуга. – Он засмеялся, но тут же почувствовал, как снова вскипают слезы, и эта мысль заставила его замереть, – От этого он еще больше Бог, мой слуга.
Мак вернулся в большую комнату, но все трое исчезли. У очага его дожидалась дымящаяся чашка кофе. Он не успел попрощаться, однако, когда задумался об этом, прощаться с Богом показалось ему несколько глупым. Мак невольно улыбнулся. Он сел на пол, прислонившись спиной к печке, глотнул кофе и ощутил, как тепло разливается в груди. Внезапно его охватила усталость, эмоции сделали свое дело. Его глаза словно обрели собственную волю, они закрылись, и Мак незаметно провалился в сладкий сон.
Затем он ощутил холод, ледяные пальцы заползли к нему под одежду. Он резко проснулся и с трудом поднялся на затекшие ноги, все его мышцы ныли от лежания на полу. Оглядевшись, он увидел, что все вернулось в то состояние, каким было два дня назад, вплоть до кровавого пятна у очага, рядом с которым он заснул.