– Папа подмигнул Маку и продолжил: – Часть той уникальности, в которой я знаю его.
Они покончили с посудой, и Мак вышел вслед за Папой из дома. Над горными вершинами занималась заря, первые краски рассвета проявлялись на пепельно‑сером фоне уходящей ночи. Мак взял подарок Сарайю и закинул за спину. Папа вручил ему небольшую кирку, которая стояла рядом с дверью, а сам надел на плечи рюкзак. Взял в одну руку лопату, в другую – палку и молча двинулся мимо сада и огорода вдоль правого берега озера.
К тому времени, когда они достигли начала тропы, рассвело настолько, что идти стало совсем легко. Папа остановился и указал палкой на дерево рядом с тропинкой. Мак сумел разглядеть, что кто‑то пометил это дерево небольшой красной дугой. Для Мака это не значило ничего, а Папа не стал объяснять, а просто зашагал по тропе.
Подарок Сарайю был довольно легким для своих размеров, и Мак использовал кирку в качестве прогулочной трости. Тропинка перевела их через ручей и углубилась дальше в лес. Мак был рад, что у него водонепроницаемые ботинки, когда, оступившись, соскользнул с камня и оказался но щиколотку в воде. Он слышал, что Папа напевает себе под нос, но мелодии не узнал.
Пока они шагали, Мак успел подумать о многочисленных событиях, которые пережил за два прошедших дня. О разговорах с каждым и» троих, имеете и по отдельности, о встрече с Софией, о молитве, и которой он принимал участие, о том, как смотрел с Иисусом на звезды, как ходил с ним по озеру. И о вчерашнем вечернем празднестве, которое стало кульминацией всего, где было и примирение с отцом – удивительное исцеление, и как мало все они произнесли слов. Все это было сложно осмыслить.
Пока Мак перебирал в памяти эти события, он понял, что остается множество вопросов. Возможно, еще будет шанс задать их, однако он понимал, что сейчас неподходящее время. Он знал наверняка только то, что никогда уже не станет таким, как прежде, и пытался понять, что даст произошедшая с ним перемена жене, его Нэн, и детям, особенно Кейт.
И все же оставалось кое‑что, что он по‑прежнему хотел узнать, и это терзало его.
Наконец он нарушил молчание:
– Папа?
– Да, сынок.
– Вчера София помогла мне многое понять о Мисси. И мне здорово помогли разговоры с Папой. Э, я хочу сказать, разговоры с тобой. – Мак был смущен, но Папа остановился и улыбнулся, поэтому Мак продолжил: – Странно, что мне хочется говорить об этом с тобой, да? Я имею в виду, ты ведь самый‑самый Отец из всех отцов, если это имеет какой‑то смысл.
– Я понимаю, Мак. Мы завершаем с тобой круг. То, что вчера ты простил своего отца, сегодня помогло тебе узнать как Отца и меня. Тебе нет нужды объясняться.
Почему‑то Мак догадался, что они приближаются к концу долгого пути и Папа старается помочь ему сделать последние шаги.
– Не существует способа обрести свободу, не заплати в за это, как ты сам знаешь. – Папа опустил глаза, шрамы отчетливо виднелись на его запястьях. – Я знал, что мое Творение взбунтуется, захочет независимости и смерти, и я знал, что мне будет дорого стоить открытие пути к воссоединению. Ваша независимость воплотилась, как вам показалось, в мир хаоса, непредсказуемый и пугающий. Мог ли я предотвратить то, что случилось с Мисси? Да, мог.
Мак поднял глаза на Папу, он взглядом задавал вопрос, который не было нужды высказывать вслух. Папа продолжил:
– Во‑первых, если бы Творения не было вообще, все эти вопросы отпали бы сами собой. Во‑вторых, я мог бы избрать для себя активное вмешательство в случае с Мисси. Первое даже не подлежит рассмотрению, а последнее не может служить предметом выбора, учитывая те цели, которые ты сейчас не в силах постичь. Поэтому все, что я могу тебе сейчас предложить в ответ – это свою любовь и доброту и наши с тобой взаимоотношения. Я не желал смерти Мисси, однако это не значит, что я не могу обратить ее смерть в добро.