Знать приезжала в Гихорну в сезон драконов потому, что находила зрелище проплывающих огромных животных занимательным, а также потому, что провести время в столь отвратительной местности было пикантным и необычным жестом. Богатые купцы ехали потому, что те, кто мог позволить себе столь дорогое путешествие, пользовались уважением в своем кругу, да и детям не помешает узнать что-то полезное о природе Маджипура, это может пригодиться потом в школе. Простой народ ехал потому, что верил, что увидеть проход морских драконов – к счастью, хотя никто толком не знал почему.
А еще там были лиимены, для которых сезон драконов не был ни развлечением, ни вопросом престижа, и не надеждой на милость фортуны, а нес более глубокий смысл: искупление и спасение.
Никто не мог точно предсказать, когда драконы появятся у берегов Гихорны. Но они всегда приплывали летом, когда раньше, когда позже, и в этом году задерживались. Каждое утро пятеро лиименов занимали свою позицию на мысу, и день за днем не видели ничего, кроме серого моря, белой пены и темных масс водорослей. Но они были терпеливы. Рано или поздно драконы появятся.
В тот день когда они наконец появились, было тепло, почти жарко, с запада дул сырой ветер. Весь день по берегу туда-сюда маршировали крабы: взводы, фаланги, полки крабов, будто готовясь отразить неприятеля. Это был верный знак.
Ближе к полудню было второе знамение: из волн прибоя кувырком появилась похожая на большой пудинг толстая зубожаба, состоящая, казалось, лишь из живота, пасти и острых, как пила, зубов. Она проковыляла несколько ярдов подальше от воды и села на песок, тяжело вздыхая, трясясь всем телом и моргая огромными молочно-белыми глазами. Чуть позже вторая жаба вылезла из воды неподалеку и уселась, злобно уставившись на первую. Потом появилась небольшая процессия большеногих омаров – дюжина, а то и больше пестрых сине-красных созданий со вздутыми задними ногами решительно вышли из воды и принялись быстро закапываться в песок. За ними явились красноглазые гребешки, пританцовывающие на слабых желтоватых ногах, костлявые угри с белыми мордами и еще какие-то рыбы – они беспомощно бились на песке, пока за них не взялись крабы.
Лиимены кивали друг другу в нарастающем волнении. Жителей прибрежных отмелей могло заставить так резко броситься на сушу лишь одно – мускусный запах морских драконов, ненамного опережающий их самих, уже распространился в воде.
– Теперь смотрите, – резко сказал старший лиимен.
С юга надвигался передовой косяк драконов – две или три дюжины огромных созданий, высоко распростерших черные широкие кожистые крылья и изогнувших длинные толстые шеи кверху, словно лук. Они не спеша вплыли в заросли морской травы и принялись собирать с них урожай: били крыльями по воде, спугивая жителей водорослей и с неожиданной свирепостью набрасывались на них, заглатывая без разбору и траву, и лобстеров, и зубожаб, и всех кто попадется. Эти гиганты были самцами. Позади них, переваливаясь с боку на бок, плыла небольшая группа самок, раздувшихся как стельные коровы, а за ними – сам вожак стада, настолько огромный, что его можно было принять за перевернутый килем вверх корабль, и то это была видимая часть вожака – лапы и хвост находились под водой.
– Склонитесь и воздайте молитву! – приказал старший и упал на колени.
Вытянутой левой рукой с семью костлявыми длинными пальцами он снова и снова творил знак морского дракона: растопыренные крылья, хищно изогнутая шея. Он наклонился и потерся щекой о мокрый холодный песок, поднял голову, посмотрел на вожака драконов, которых был сейчас не более чем в двухстах ярдах от берега, и усилием воли попытался призвать огромного зверя к берегу.
– Приди к нам… приди… приди…
– Настало время. Мы долго ждали. Приди… спаси нас… веди нас… спаси…
– Явись!
Глава 10
Механическим росчерком он поставил подпись на чуть ли не десятитысячном за сегодня документе: «Элидат Морвольский, первый советник и регент». Рядом с подписью он небрежно проставил дату, и один из секретарей Валентина положил перед ним новую стопку бумаг.
Подписанию бумаг Элидат посвятил весь день – это тяжкое мучение повторялось еженедельно, но без него никак нельзя было обойтись. Каждый втородень после полудня он покидал свою резиденцию – Двор Пинитора и являлся во внутренний Замок, в кабинет короналя, усаживался за величественный стол лорда Валентина с огромной столешницей из темно-красного палисандра, на которой узор волокон складывался в эмблему звездного огня, и час за часом секретари один за другим подкладывали ему бумаги, приходящие из всевозможных правительственных учреждений сюда на окончательное утверждение. Пускай даже корональ был в отъезде с великой процессией, шестерни государства продолжали крутиться, извергая нескончаемым потоком указы, поправки к указам и указы об отмене указов. И все это должен был подписывать корональ или назначенный им регент – одному Божеству известно зачем. И еще раз: «Элидат Морвольский, первый советник и регент». И число. Готово.
– Давайте дальше, – сказал Элидат.
Поначалу он честно старался прочитать или хотя бы пробежать глазами каждую бумагу, перед тем как подписывать. Затем перешел на чтение кратких пояснений, прикрепленных к каждой папке – восемь или десять строк. Но даже и это чтение ему пришлось давным-давно прекратить. Неужели Валентин прочитывал все это? – удивлялся он. Это невозможно. Даже если читать только пояснения и выжимки, потребуются целиком все дни и ночи без перерывов на сон и еду, и, уж конечно, на серьезные государственные дела тоже не хватит времени. И сейчас Элидат ставил подпись почти не глядя. Он понимал, что, возможно, росчерком пера запрещает есть сосиски в зимнедень, или объявляет вне закона дожди в провинции Стойензар, а может быть, вообще подписывает конфискацию всех своих поместий и передачу их в пенсионный фонд административных секретарей. Понимал, но все равно подписывал. Корональ – или его заместитель – должен доверять компетенции своих служащих, в противном случае работы станет не просто очень много, а невозможно много.
И он подписывал. «Элидат Морвольский, первый советник…»
– Дальше!
Он все еще чувствовал себя немного виноватым, что не читает документы. Но неужели короналю действительно важно знать о том, что города Малдемар и Тидиас пришли к соглашению насчет совместного владения какими-то виноградниками, о принадлежности которых они спорили, начиная с седьмого года понтифика Тимина и короналя лорда Кинникена? «Нет. Нет, – думал Элидат. – Подписывай и давай дальше, а Малдемар и Тидиас теперь добрые соседи, пускай возрадуются и не беспокоят короналя».
«Элидат Морвольский…»
Он держал в руках очередную бумагу и искал где расписаться, когда секретарь сказал:
– Сэр, прибыли лорды Миригант и Диввис.
– Зовите, – ответил он, не поднимая головы.
«Элидат Морвольский, первый советник и регент…»
Лорды Миригант и Диввис, советники внутреннего круга, кузен и племянник лорда Валентина, соответственно, являлись к нему каждый день примерно в это же время, чтобы пригласить на пробежку по улицам Замка; таким образом он отдыхал от напряженных обязанностей регента. Другого времени для физических упражнений у него не было, и ежедневная пробежка была по-настоящему бесценной.
Пока лорды, грохоча башмаками по украшенному искусной мозаикой полу, шли от двери к столу через большой роскошный кабинет, отделанный панелями из банникопа, семотана и других редких пород дерева, Элидат успел подписать еще пару документов. Он потянулся за третьим, сказав себе, что на сегодня это последний. Там был всего один лист, и Элидат поймал себя на том, что читает его. Это был патент на дворянство, ни больше ни меньше, возвышающий какого-то счастливчика из простого люда до посвященного рыцаря Замковой горы в знак признания его высокого достоинства, неоценимых заслуг и так далее…