– Совсем ничего? – подозрительно нахмурилась Стася.
– Вообще, – подтвердила я. – Да и чего тебе спрашивать? В конце концов, ты же все-таки в моей голове. Ты – моя личная шизофрения.
– Фу, как грубо, – холодно заметило мое отражение. – Но дело в том, что я кое-что помню.
Её слова мгновенно разогнали всякую апатию. Я подскочила, схватившись за раму зеркала.
– Почему ты молчала? Что произошло?
– Потому что я не знаю, как ты к этому отнесешься, – серьезно ответила Стася. – И еще, я помню не все, лишь отрывки какие-то, не дающие толком никакого видения ситуации. Могу сказать лишь одно, что знаю наверняка: мы оказались здесь – кстати, я тоже понятия не имею где, – по своей воле. По твоей, если быть точной.
– Что?
– Да. Ты сама заблокировала связь с Ноем.
– Но почему? – Я не могла поверить в это! – Зачем мне делать это?
– Я не знаю! – раздраженно воскликнула она. – Это вся информация, что мне доступна сейчас. Остальное я смогу сказать тебе, как только разблокируется память. С учетом того, что из нас двоих скорее всего именно я получу доступ к воспоминаниям первой…
– Как я могу быть уверена, что ты мне не солжёшь?
– Я не властна в твоём разуме настолько! Поэтому в любом случае воспоминания ты получишь, только я смогу рассказать тебе их раньше. Вот и все.
– К чему ты ведешь?
– Как только очнешься – а ты не спишь, ты потеряла сознание, – я буду с тобой разговаривать. Надеюсь, ты не испугаешься голоса в голове?
– И, спрашивается, чего обижаться, когда я называю тебя личной шизофренией? Пообещай, что не будешь брать тело под контроль! Мне не нужны убийства!
– Обещать не буду, – после паузы ответила Стася, – но постараюсь не убивать никого, если это не будет угрожать твоей жизни.
– И как я могу тебе верить в таком случае? – вздохнула я.
– Просто постарайся не оказываться на грани смерти, – съязвила она.
– Супер. Просто великолепно!
– Хватит ворчать. – Стася к чему-то прислушалась. – Просыпайся давай.
– Как? Я не знаю, как мне…
Над головой висели ковры. Ага, все-таки проснулась, уже легче. Но паника, приглушенная в бессознательном состоянии, вернулась.
– «А ну-ка успокоилась!» – рявкнул кто-то в голове.
Удивление пересилило страх, и я вспомнила, что Стася говорила об общении в реальности. Голос в голове звучал именно как внутренний голос, тот, что озвучивает мысли обычно. Только эмоции были чуть ярче, да и разница чувствовалась – мои это мысли или речь Стаси.
– Странное ощущение, – пробормотала я. – Вроде как голос мой, но не мой. Лишь бы не свихнуться.
– «Не свихнёшься, – почувствовала я ее усмешку. – Попробуй обследовать комнату, с этого ракурса плохо видно».
Я осторожно села на кровати или чем это было. Матрацем? Подушками? На первый взгляд все вокруг было оформлено в восточном стиле. Ковры, узорчатый потолок, не особо высокий, кстати.
Я обошла комнату по периметру. Ни одного окна, что уже меня напрягло. Хорошо спрятанная клаустрофобия подняла голову, но я мысленно затолкала её обратно. Стася права – не время разводить панику. Двери были – резные, вычурные створки прятались за золотистой драпировкой. Предсказуемо заперты.
– Супер. И что теперь делать?
«Ждать».
– Чего?
«Кто бы нас ни запер, рано или поздно он придет».
– И все-таки, зачем я согласилась оказаться здесь?
Стася не ответила, да и вопрос был явно риторическим. Но эта мысль, как и пустота там, где должны находиться воспоминания, меня конкретно так напрягали. И самое главное – зачем я заблокировала связь между мной и Ноем? И что более важно – как её восстановить?
«Кто-то идет».
Я и сама уже услышала поворачивающийся ключ в дверях. Странно. Не думала, что в МУХ пользуются ключами. По крайней мере, у нас Дома не было замков. Если кому-то был заблокирован доступ в комнату, арочные двери просто не открывались.
Но эти створки открылись, и вместе с порывом горячего ветра внутрь вошел мужчина.
«Закрой глаза!» – рявкнула Стася, и я автоматически послушалась.
«Что происходит?» – обратилась я к ней.
«Вспоминай Ноя! Быстро! Как можно подробнее и как можно эмоциональнее!» – скомандовала она.
И перед глазами замелькали образы. Вот моя первая встреча с ним. Слегка растерянный, чуть грустный, он стоит передо мной на нашей свадьбе. Вот удивление на его точеном, почти совершенном лице, когда я говорю о его красоте. Мило розовеющие ушные плавнички. Тонкие губы. Ясные серые глаза. Они могут то опасно блеснуть сталью, то вдруг стать теплыми и мягкими, точно уютное пуховое одеяло.
Думать стало тяжело, но я продолжала вспоминать. Его теплые объятия, нежные слова. То ощущение безопасности, что у меня возникало рядом с ним. И узы. Брачные узы, что всегда грели мягким сиянием где-то около сердца. На глаза навернулись слезы. Я скучала по нему.
Странная муть в мыслях ушла, и пришло четкое осознание – я люблю Ноя. Да, он слегка старомоден, необычен, и его семейка – братец, например, – привносит нотку безумия в мое осознание мира. Вот только я люблю его. Родной. Надежный. Мой.
«Теперь можно», – неожиданно оборвал мои воспоминания голос моей шизофрении-Стаси.
Я вернулась в реальность и открыла глаза. Передо мной стоял мужчина. Эмоции попытались что-то вякнуть, но тут же заткнулись, залипнув на образ Ноя в голове, я же пыталась осознать ошеломляющую мысль: я в другой стране. Если говорить на языке МУХа – на чужой территории, потому что передо мной стоял песчанник.
Ровно-смуглая кожа, настолько естественная и совершенная, какой может быть только кожа коренного жителя пустынь. Никакой солярий не обеспечит настолько прекрасного загара. Такая кожа будто светится изнутри. Волосы вспыхивали огненными искрами. Не в прямом смысле, но яркие пряди всех оттенков рыжего завораживали глаз. Сами глаза мужчины имели опасный кошачий разрез и отливали диким золотистым цветом, точно глаза хищника на охоте.
Все остальное тоже было прекрасно. Ну, чисто с эстетической точки зрения. Худощавый, но видно, что сильный и гибкий. Ловкий, наверняка. Он приковывал к себе взгляд и внушал опасность.
То, что доверять песчаннику не стоит, я убедилась, когда он заговорил.
– Ну, привет, невестушка, – лукаво улыбнулся песчанник. – Я рад, что ты очнулась.
– Да, я очнулась, – перебила я его, задетая обращением. – И я не невестушка. Я жена. Причем жена Водяного. Знаешь такого? А теперь объясни мне, какого шторма я делаю здесь?
Он выгнул одну бровь. Да так выразительно, что я вспомнила одного из героев земной популярной саги.
– Ты действительно не помнишь?
– Что я должна помнить? Буду благодарна, если просветишь. И да, прости за наглость, но ты кто такой? – Я насторожено уставилась на него – мало ли что прилетит за откровенное хамство.
– Ты можешь звать меня Азулле Вист. И я – правитель этой страны.
– Хорошо, Азулле Вист, что за страна?
Вместо ответа он подошел к стене. Одно движение его руки, и ковры раздвинулись, а затем стена в середине начала осыпаться, точно спресованный песок. А может, она им и была. И вот, спустя несколько мгновений на уровне моих глаз открылось окно.
Песчанник отошел в сторону и с издевательской улыбкой махнул рукой.
– Посмотри сама.
Я подошла к проему и выглянула.
«!..» – Стася очень эмоционально промолчала Стася и я была с ней абсолютно согласна. Перед глазами раскинулся город. В пустыне. В бескрайней ярко-желтой горячей пустыне.
– Как называется город? – Горло саднило от слез, но я всеми силами старалась не расплакаться.
– Ашенте. – Песчанник искоса глянул в мою сторону. – Не плачь. Я ничего тебе не сделаю.
Он направился к выходу из комнаты, но остановился у дверей.
– Я подожду, пока ты сама не примешь решение в мою пользу. Если вдруг не поняла – я хочу видеть тебя своей женой. Считай, что ты мне приглянулась. Твоя брачная связь разорвана, а значит, ты свободна. И да, не пытайся сбежать. А так – этот дворец полностью в твоем распоряжении. Слуги будут слушаться. Осваивайся.