Меня поддерживают.
– Что это, к ебеням, такое? – спрашиваю я. – У кого-нибудь выпить есть? – Не те какие-то люди. Выпить ни у кого нет. Потом я оказываюсь в крошечной шлюпке, взятой напрокат, и к ней кто-то прицепил мотор в пол-лошадиной силы. На дне плещется вода и две дохлые рыбки. Понятия не имею, кто эти люди. Они меня знают.
Прекрасно, прекрасно. Мы направляемся в открытое море. Я блюю. Проезжаем рыбу-прилипалу, дрейфующую возле самого верха воды. Рыба-прилипала, размышляю я, прилипала, прилипшая к летучей макаке. Нет, это ужасно. И я блюю снова.
– Как наш великий писатель? – спрашивает дурковатый парень с носа шлюпки, тот, что в очках без оправы.
– Какой великий писатель? – переспрашиваю я, думая, что он имеет в виду Рембо, хотя я никогда не считал Рембо великим писателем.
– Вы, – отвечает он.
– Я? – говорю я. – О, прекрасно. На следующий год, наверное, соберусь в Алжир.
– Какой жир? – переспрашивает он. – Типа себе задницу смазывать?
– Нет, – отвечаю я. – Тебе.
Мы направляемся в море, где у Конрада все срослось. К черту Конрада. Я буду нюхать кокаин с бурбоном в темной спальне в Голливуде в 1970 году, или когда вы там это прочтете. В год макачьей оргии, которая так и не случилась. Мотор трепещет и глодает воду; мы чапаем к Ирландии. Нет, это ж Тихий океан. Мы чапаем к Японии. К черту.
– тебе чего, чучело?
– я думал, Кэти…
– Кэти какает. что передать?
– я тут… купил косточек для вашего песика.
у него в руках был большой пакет обглоданных куриных костей.
– кормить собаку куриными костями – все равно что бритвы толочь ребенку в кашку. ты что, мою собаку убить хочешь, хуй мутный?
– ох, нет!
– тогда засунь эти кости и вали отсюда.
– не понял?
– засунь этот пакет куриных костей себе в жопу и пошел отсюда к чертовой матери!
– я просто подумал, что Кэти…
– я же тебе сказал, что Кэти СРЁТ!
и я захлопывал дверь у него перед носом.
– что ты так напустился на старого пердуна, Хэнк, он говорит, что я похожа на его дочку, когда та была моложе.
– нормально, значит он и с дочерью. пусть лучше со швейцарским сыром ебется. не хочу я его видеть у себя на пороге.
– я полагаю, ты думаешь, что я его впускаю, когда ты на бега уезжаешь?
– я таким вопросом даже не задавался.
– а каким ты вопросом задавался?
– кто из вас скачет наверху.
– ах ты сукин сын, можешь хоть сейчас же убираться!
я надевал рубашку и штаны, потом носки и ботинки.
– я и на 4 квартала не успею отойти, как ты сожмешь его в объятьях?
она швырнула в меня книгой. я не смотрел, и краем мне заехало прямо над правым глазом. разбило бровь, и кровь закапала мне на руку, когда я завязывал правый ботинок.
– прости, Хэнк.