– Я ужасно соскучилась по вас с Дениэлом! – Восторженно вещала в трубку индианка. – Да и папа уже хочет встретиться и показать план мастерской, он чертит его ночами! Будем ждать.
На том и договорились.
А пока Алекса отправилась на кухню, чтобы приготовить что-то перекусить, потому что увлеченный цифрами мужчина мог забыть обо всем на свете, и ее ответственность – следить, чтобы все были сыты. Девушка спустилась на первый этаж и поняла, что поместье утонуло в звенящей тишине. Где же гости?
Она осторожно выглянула из прохода между крыльями дома – никого. Удивленно хмыкнув, Алекса отправилась в спальню родителей с надеждой найти там маму. Женщина разлеглась на кровати, обложенная близнецами с двух сторон.
– Куда делись ваши восхитительные друзья? – Удивилась Алекса.
Она зашла в привычную светлую комнату, где пахло лосьоном для тела, и витал аромат сладковатого цветочного молока, и уселась на кровать рядом с семьей. Как же прекрасно это видение – кормящая женщина! Неужели, мама была так же красива с Алексой на руках? Девушка растянулась по кровати так, чтобы не мешать младенческому обеду, но видеть всех троих, вызывающих тепло в ее сердце.
– Мы попросили их уйти, – ошарашила ответом мама. – Я ужасно устала от этой кутерьмы!
– Как? – Выпучила глаза дочь, не в состоянии поверить, что родительница способна на такое. – А как же твое убеждение, что нужно всегда держать лицо, заботиться, что о тебе подумают другие, поддерживать статус и имидж?
– Знаешь, дорогая, есть вещи гораздо более важные, чем статус. Например, семья, – полюбовно промурлыкала мать, оглядывая своих троих детей благоговейным взглядом. – Теперь я понимаю, почему ты отреклась от общения с людьми, когда Дениэл был в коме. Друзья перестают быть близкими, когда не поддерживают твои ценности, это закономерно. Прости меня за это, милая.
Мать протянула ладонь к ее кисти и сжала нежно и тепло. Алекса печально улыбнулась, стараясь прогнать из горла горький ком, и ответила на пожатие.
– Нужно, наверное, попробовать позвонить Лиз, – проговорила Алекса внезапно осипшим голосом. – Если и не наладить отношения, то хотя бы высказать свои обиды и возмущения, чтобы дальше общаться честно. А ты тоже высказала что-то этой Сабрине?
– Нет, – мотнула головой хозяйка комнаты. – Есть люди, которым бесполезно что-то говорить, они даже не поймут, что сделали не так. Но Элизабет не из их числа, позвони ей. Вы так и не общались после твоего дня рождения?
– Виделись на выписке Дениэла, но наедине не разговаривали. Мне тогда казалось, что меня все предали. Но на самом деле, видимо, только я сама себя предала. И Дениэла. Вспомни мой внешний вид во время его комы – я ведь смирилась, что мы уходим вместе!
Внезапное осознание болезненной стрелой пронзило ее сердце. Стало гадко на душе, словно эти развеселые одноклассники родителей тронули что-то в самой Алексе, заставили взглянуть на отвергнутые части себя, ткнули в болезненное. Она подняла свободную ладонь к лицу и потерла лоб, стараясь прогнать слезы. И стыд. Стыд даже, пожалуй, в большей степени. Лицо вспыхнуло жаром, охлаждаемым лишь тонкими дорожками влаги, заструившейся по алым щекам.
– Алекса, милая, не дай бог кому-то в жизни пройти испытание, которое выпало на твою долю, – с нежностью проговорила мама и принялась вытирать ей слезы. – Любая твоя реакция имела основание, потому что тяжесть и боль, которые свалились на твою детскую голову, не сравнимы ни с чем! Если бы я могла уменьшить твое отчаяние в то время вполовину, взяв часть на себя, я бы сделала это, не задумываясь! Но видимо эту чудовищную ситуацию тебе нужно было пройти самой, одной.
– Я не сержусь, мам, – всхлипнула Алекса. – Ни на тебя, ни на Лиз. Я все понимаю, хоть тогда и чувствовала себя брошенной. Прости, если ранила тебя своей болью.
Братья уснули, синхронно отцепившись от тела женщины, и девушка помогла ей справиться с перекладыванием щекастых бутузов в кроватку. Мать укрыла их тонким пледом и обернулась к своему первенцу. Теплое сияние исходило от нее и рождало в сердце такую радость, что казалось, будто сама Алекса еще раз переживает свое младенчество вместе с Крисом и Джо. Мама протянула дочери руки, и они сплелись в объятиях, которыми девушка была обделена в детстве.
За окном щебетали птицы. Добрый мир раскинул свои крылья перед Алексой, пообещав, что теперь все будет хорошо.
– «Фонд» готов, – пробубнила она маме, не разжимая рук. – Принесу тебе документы. Девочки закрыли офис, они у тебя просто потрясающие.
– Да, мне очень повезло с помощницами, – отозвалась мама и, отстранив немного от себя Алексу, залюбовалась одной из них, погладив по щеке.
Оказалось, пройти испытание – не самое сложное. Гораздо сложнее научиться жить после него, потому что сердце отказывалось быть прежним. Оно реагировало на события иным ритмом, вызывало иные реакции, полностью изменилось под натиском боли и отчаяния. Алекса только сегодня поняла, насколько может быть неподъемно, пережив войну, пытаться восстановиться и искать силы двигаться дальше. А если бы Дениэл не выжил? Нашла бы она стимулы продолжать? Как же прекрасно, что девушка этого никогда не узнает.
33
Ну, вот и все.
Блаженно растянувшись на старом вылежанном матрасе, он уставился в потолок, до конца не веря в события последних месяцев. Все казалось сном, нелепицей, абсурдом! Словно в бреду, в голове мелькали картинки, которые Стивена уже не касались, будто были не из его жизни.
А началось все именно в тот день, когда мать пришла в мастерскую и настояла на приватном разговоре. Что за срач тогда поднялся, словно он не имел права общаться с родной матерью! Рыжая бестия устроила ему скандал с битьем посуды, ваз, банок с лаком и красками, а потом и рам, сорванных со стен. Февральский воздух Миррормонта разбивался вместе с утварью вдребезги от ее истеричных воплей и тревожно отражался тысячей осколков эхо от стен близлежащих домов. От этих криков он едва слышал уставший от жизни голос Аманды, а та была лаконичной:
– Я уезжаю, Стив, – сообщила она. – Пусть твоя жизнь сложится так, как ты желаешь, больше я тебе не критик. Прости, если обижала, и не дуйся.
Его выразительные карие глаза в длинных ресницах вдруг стали влажными, а сердце забилось с удвоенной частотой от осознания внезапной потери.
– Куда ты? – Вопросил сын, глотая ком в горле.
– Пока не решила, – покачала светлым каре гостья, прикуривая сигарету.
Из мастерской лились ругательства, изрыгаемые ртом женщины, которую он некогда считал любимой. Что случилось с капитаном группы поддержки футбольной команды после свадьбы – не ясно, но Веллари будто подменили. Теперь стерва требовала от него свершений и достижений в ее честь, а если супруг противился, то его ждали громкие скандалы. Вроде сегодняшнего.
Мать и сын постояли молча, слушая грохот ломающегося деревянного массива и, не заметив в этом ничего экстраординарного, вернулись к беседе.
– Стивен, я продала квартиру, – сообщила блондинка, порывшись по карманам пальто и вынув крошечный ключик. – Тут твоя половина, я считаю это честным. Ячейка безымянная, аренда оформлена на год. Заберешь, когда сочтешь нужным. Это лучшая защита от…
Она запнулась в определении и кивнула на треск, доносившийся изнутри его дома.
– …От дележки того, что по праву принадлежит только тебе, – нашлась мать и затянулась отравой.
Все остановилось. Перед его глазами стояла та, которая единственная во всем его окружении знала Стива с самого рождения. За спиной шторм разносил его привычную жизнь, когда-то казавшуюся оплотом нежности и тепла. Словно в плохом театре, декорации падали и обнажали серые невзрачные стены, а актеры разбегались по углам, как крысы с тонущего корабля.