– Ты что так долго-то? – спросила Анита, когда Тузик, не чувствуя задних лап, переступил порог их квартиры на Таймс-Сквер.
– Работы много было, – спокойно ответил Тузейло и повесил пальто на вешалку.
– С этими назначениями, я смотрю, с ума можно сойти! – недовольно прокудахтала его жена. – Кого ещё не назначили?
– Министра культуры ещё нет, а также министерство образования пока не сформировано полностью.
– Министра обороны нам не хватает, – проговорила Анита.
– Мы автономия – нам не положено, – отрезал Тузейло. – Хотя ты, конечно, права. Доверие к аргентинскому правительству у нас падает с каждым днём. Не удивлюсь, если наступит день, и мы разойдёмся по разные стороны баррикад. А этого мирным путём никак не достигнешь… Завтра в Озей прилетает министр обороны Пермякии.
– Что он забыл у нас? – спросила Анита. – Летел бы в Буэнос-Айрес, в столицу.
– Я так полагаю, они устали от того, что их территорию превратили в кладбище отработанных ракет. И Буэнос-Айрес любезно предложил им нашу кандидатуру, как их преемника в этом деле…
– Что? – воскликнула Анита. – Вот уроды! И что ты собираешься делать?
– Откажу, естественно, – невозмутимо ответил Тузейло. – Не хватало мне ещё захоронения ракет тут! Буэнос-Айрес, судя по всему, предпочёл забыть, что у нас здесь сейсмоопасная зона. Надо будет напомнить им. А вот с Пермякией ругаться не хочется совсем. Всё-таки бывшая российская колония. Их поддержка в современном мире была бы нам очень полезна. Думаю, скину всё на Буэнос-Айрес – пусть он с ними и ругается.
Анита ничего не ответила и молча поставила перед Тузиком тарелку с ужином.
– Пап, привет! – В коридоре показалась мордочка Ани.
– Привет, моя хорошая! – Тузик поцеловал дочь. – Как дела в школе?
– Пап, опять ты про учёбу! Сегодня же суббота…
– Именно, – подтвердил Тузейло. – В конце недели ты показываешь дневник.
– Наша с тобой дочь не только отметки в школе зарабатывает, Тузик! – отозвалась Анита. – Да, Аня?
– Да, мам, – кивнула Аня и села напротив отца. – Наша танцевальная школа сегодня устроила флешмоб в торговом центре. Под твою песню, кстати…
– Что устроили? – не понял Тузик.
– Флешмоб, Тузик, – сказала Анита. – Это когда группа собак собирается вместе и совершает какое-то заранее оговорённое действие. Обычно синхронное…
– И зачем это? – спросил он. На его взгляд, это попахивало несанкционированной акцией в общественном месте, участие в которой его собственной дочери Тузика совершенно не радовало.
– Это весело, – пожала плечами Аня. – Кто-то ради веселья, как я. Кому-то нужна эмоциональная подзарядка. Кто-то это делает из-за стремления побороть сложившиеся стереотипы поведения в обществе…
Тузик внимательно слушал свою дочь и не без интереса смотрел на неё. Хоть она и родилась меньше года назад, выглядела уже годика так на полтора. Внешностью она пошла в маму, характером, судя по всему, тоже. От отца Анна Тузиковна унаследовала лишь цвет шерсти и излишнюю придирчивость к мелочам. Благодаря такому вот стремительному росту своего чада родители пришли к выводу, что дочку пора отводить в школу. И хотя разница между ней и её одноклассниками была весьма значительной, это никак не повлияло на её учёбу. Шёл уже второй месяц обучения, а Аня приносила домой только хорошие отметки. Что же касается школьных учителей, то и они были крайне довольны её успеваемостью, хотя до этого и относились к столь раннему началу обучения весьма недоверчиво.
– …ты бы видела, мам, как они под твою песню расшевелились все! Пара собак даже вместе с нами плясать начали.
– Главное, чтобы эти твои танцы не мешали занятиям в школе, – заключил Тузейло.
– Ну хватит, Тузик! В самом деле, – вмешалась Анита, – дай ты ребёнку поесть спокойно! Я сегодня смотрела её дневник. Оценки нормальные. Пока она идёт в правильном направлении. Правда, дочь?
Анита похлопала Аню по плечу. Её тактика, основанная на том, чтобы быть для дочери не только чуткой и доброй матерью, но и подругой, с которой можно поделиться всем, даже самым сокровенным, пока не давала сбоев.
– Конечно, мам, – невозмутимо ответила Аня и, кивнув, продолжила отрезать от рыбного стейка кусочек.
После ужина Тузик принял душ, затем прилёг отдохнуть в надежде подремать. Этого ему сделать так и не удалось, потому что в соседней комнате Аня включила музыку. Причём такую, от которой не заснёшь, даже если воткнёшь в уши затычки.
Внимание Тузейло привлекло нечто лежавшее на комоде. Он встал с дивана и направился к находке, которая в итоге оказалась фотоальбомом.
Ещё в феврале Анита с Тузиком договорились как можно реже вспоминать о минувших днях, а также обо всех смертях, которые окружали их семью по прошествии предыдущих месяцев. Также они договорились свести к минимуму даже разговоры на эту тему. И Тузейло, и Анита, несомненно, помнили обо всём случившемся, но пришли к обоюдному выводу, что лишнее теребление этой части их прошлого не принесёт им пользы, а напротив, лишь вгонит в депрессию. Анита, которая за свою жизнь побывала в депрессии уже не раз, решила, что ворошить события с Луной Картер – всё равно, что забивать последний гвоздь на крышке гроба своего психического здоровья. Поэтому по возможности она избегала любых разговоров, косвенно задевающих зимние события, причём даже с любимыми Фейджами.
Сейчас, судя по тому, что она достала фотоальбом, Анита всё-таки решилась поковыряться в прошлом. Тузик удостоил своим взглядом красивую кожаную обложку альбома, а затем перевернул её.
На первой странице была вложена фотография Тузика, Аниты и Ани. Не зря же недавно к ним на дом приходил фотограф! Анита всю свою взрослую жизнь хотела семейную фотосессию. В конце концов Тузейло сдался и согласился. Сейчас, глядя на снимки, он признал, что это было не зря. Нехорошо, когда дочь уже пошла в школу, а у их семьи нет ни одного семейного домашнего снимка! Бесконечные фото из газет и журналов были, конечно, не в счёт.
Следующими в альбоме были фотографии Аниты, её детства. Странно, но Тузик никогда о нём её не расспрашивал. Сначала он увидел Аниту ещё щеночком, у которого вот-вот прорезались глазки. Далее шли фотографии школьных лет. Внимание его привлекла чёрно-белая карточка полной спаниельши, а также симпатичной овчарки. Тузик пригляделся и на сердце у него вмиг потеплело: на снимке рядом с бабушкой Аниты сидела его мама. Тузейло вынул фотографию из альбома и перевернул другой стороной:
«Бабушка и её знакомая», – он узнал Анитин почерк. Неужели Анита не узнала собственную свекровь? Конечно, на снимке его мать выглядела несколько моложе, чем сейчас, но всё же была весьма узнаваема.
Тузейло вспомнил о матери. В последний раз они разговаривали в конце июля, когда у него был день рождения. Весь разговор Тузика не покидало ощущение, что для Хильды, его матери, он был в тягость. Тузик пытался поговорить, рассказать ей что-нибудь, однако чувствовалось, как на другом конце провода этот разговор пытаются поскорей завершить. Тузейло это задело, потому что он искренне не понимал причину столь холодного общения.
Какое-то время Тузик ещё продолжал задумчиво смотреть на странный снимок. Затем его внезапно озарило – Анита не узнала его маму на фото, потому что когда подписывала этот снимок, она ещё не знала кто на нём изображён. А это могло означать, что бабушка Аниты и его мать были знакомы ещё до их свадьбы.
«В следующий раз надо будет обязательно спросить у мамы про Матильду Степановну, – думал Тузик. – Даже интересно…»
Тузейло пролистал альбом до самого интересного раздела – «Свадьба». Общая фотография была вложена в конец альбома. В середине стояли счастливые Анита и Тузик. Слева от него стоял Саппи Фейдж – шафер Тузейло, а также лучший друг семьи. Под лапу он держал свою жену Вегетту. На переднем плане стояла Луна Картер, рядом – её жених Мануэль Феримос. Они о чём-то увлечённо болтали и вежливо улыбались. Сзади расположились товарищи Тузика из мэрии, а также вечно хихикающие коллеги Аниты из редакции журнала. Нашлось место и их главному редактору. Габриель Диас стоял рядом с одной из хихикающих, которая, по сплетням, являлась его подружкой. Остальные собачки из редакции искоса глядели на статных псов из мэрии и довольно открыто с ними флиртовали…