– Протокол составлял. Положено. Вон как от писанины лапа взбухла! – Фейдж поднял вверх левую лапу.
– Ты левша? – удивился Тузик.
– А ты до сих пор этого не знал? – Саппи удивился не меньше друга.
– Да внимания не обращал как-то, – проговорил Тузейло, остановившись у последнего на их пути до Таймс-Сквер светофора.
– Ладно, ты дом-то в итоге купил новый? – спросил Фейдж.
– Купил – как раз туда ехал. Но этот телефонный террорист все планы испортил.
– Это только начало, Туз, – заверил Саппи. – Смотри, они сейчас активизируются все – будь здоров! Каждый день будут звонить: то в аэропорт, то на вокзал, то ещё куда-нибудь. Поди разбери, что из этого ложный вызов, а что – нет. Этих телефонных террористов давно расстреливать пора. Только панику создают, и нам боль головную.
– Что сказать, надо крепиться, – вздохнул Тузейло. – Вот, приехали уже. Теперь запомни главное, а я тебя знаю. Про новый дом Аните ни слова! Это подарок.
– Туз, обижаешь! – проскрипел Фейдж, отстёгивая ремень безопасности. – Да, я много говорю, но, заметь, никогда не проговариваюсь.
Глава 4. Будни Комитета
Вопреки ожиданию Тузейло, дома их никто, кроме голодной дочери, не ждал. Анита до полуночи просидела в студии и узнала о случившемся только утром от мужа. Разумеется, никакого обещанного вкусненького она не приготовила, поэтому Тузику, Ане и Саппи пришлось довольствоваться заказанной пиццей.
– Его поймали хоть? – спрашивала Анита уже утром, когда за завтраком Тузейло сообщил ей о вчерашнем инциденте на Мемориальной.
– Нет, – покачал головой Тузик. – Если поймают, Саппи даст знать. Или Торрес.
– Ладно. – Анита продолжала с удовольствием поедать рисовую кашу.
– Устала?
– Ещё бы, – недовольно произнесла Анита, – сначала писали вокальную партию. Потом накладывали на песню. Выяснилось, что интонация, на которой я пропела всю песню, не подходит под настроение мелодии. Потом меня заставили всё перепевать. И началось. Из-за волнения я постоянно терялась в тональности. Дурдом. Под конец меня от моей же песни чуть ли не тошнило уже.
– Есть такое, – согласился Тузейло. – Наверняка тебе со стороны казалось, что писать песни – одно удовольствие. А на самом деле это бизнес, с обычной потоковой работой, так же утомляющей, как и любая другая. Аньку голодной больше не оставляй, договорились?
– Вообще-то, у Ани есть не только мать, но и любящий отец…
– Анита, не заставляй меня раздражаться, – предупредил Тузейло. – Ты прекрасно знала, что дочь дома и голодная. А если бы мы с Саппи не приехали к нам сюда вечером? Это вполне могло случиться, поскольку я был полностью уверен в том, что ты дома.
– Тузик, я не могу всё делать одна…
– Ты могла хотя бы позвонить! – не сдавался Тузик. Поступок Аниты, вчера вечером показавшийся ему некрасивым, теперь отчётливо его бесил. – Мне или Аньке. Может, быть Вегетта бы зашла. Но вместо этого ты взяла и умчалась на студию к этому эрдельтерьеру…
– Если в тебе сейчас говорит ревность…
– Во мне не говорит никакая ревность, Анита, – одёрнул он жену. – Во мне говорит самый обычный отец дочери, мать которой взяла и уехала…
– Не было его вчера на студии, – бросила ему в ответ Анита. – Были все: аранжировщики, звукорежиссёр, бэк-вокалисты. Анри на студии не было. Сказал, что у него внеплановая поездка в Буэнос-Айрес. Хотя один из бэк-вокалистов мне нашептал, что на самом деле он собрался с кем-то в сауну…
– В сауну? – переспросил Тузик, чувствуя, как в голове что-то слабо защекотало.
– Ну да, а что такого? Может, старого друга встретил…
– Вчера у меня уже был один такой. – Тузик машинально вытер нос. – Вместо того, чтобы быть на месте и выполнять служебные обязанности, нежился в термах…
– И кто же это был?
– Наш мэр. Дримбидж Дон, – ответил Тузейло.
– Он парился в бане, пока был оцеплен “Bones+”? – удивилась она.
– Да, – кивнул Тузейло. – И если бы я не узнал об этом и не надорвал глотку, чтобы Дон сейчас же явился на место происшествия, то он бы преспокойно себе парился в баньке дальше. Кретин.
– Ладно, – Анита махнула лапой, – нечего нашего главного городского бульдога обсуждать. Его, мне кажется, уже невозможно исправить.
– Зато можно уволить, – подхватил Тузейло. – У меня есть на это полное право. И даже достойная замена. Педро Андреас – весьма перспективный пёс.
– Знаю я таких «перспективных», – проговорила Анита. – Вся их прилежность заканчивается сразу после того, как они получают должность.
– Я почему-то думаю, что он не из тех, о ком ты говоришь.
– Солист «Vegas» рассказывал мне, что этот Андреас на одном из корпоративов его домогался, – осторожно сказала Анита.
– Нашла кого слушать! – отмахнулся Тузейло. – Я работаю с Андреасом каждый день, и мне лучше знать, какой он. А этот твой шоу-бизнес только и делает, что старается кому-нибудь репутацию подпортить. У тебя, кстати, сегодня опять запись?
– Хуже. Снятие клипа!
– Аня опять будет не накормлена, – заключил Тузик.
– Я Вегетте позвоню – она выручит.
Настало молчание. Поначалу Тузейло хотел было дополнить, что Вегетта действительно всегда их выручает. Да и вообще, она настоящая молодец, не то что некоторые. Однако решил ничего не комментировать.
– Наверное, к Новому году я помру от такой нагрузки…
– Зачем ты вообще подписала этот контракт тогда? – спросил Тузейло.
То, что Анита начала работать с Девирфолем, его в своё время удивило. После того, как она провела несколько суток в заточении у Колина Мэдлока, она стала как минимум некомфортно ощущать себя рядом с эрдельтерьерами. А уж когда начались съёмки «Валькирий», и ей приходилось практически ежедневно контактировать с Девирфолем, Аните временами становилось совершенно не по себе. Пару раз она даже ходила к психологам, которые упорно пытались донести до жены президента Российской Автономии, что нельзя проецировать свои давние травмы, связанные с определёнными породами псов, на других собак, ни в чём совершенно не виноватых. Анита упорно старалась побороть в себе эту проблему. И когда Девирфоль стал единственным композитором во всём большом Озее, кто был бы не прочь заняться раскруткой её собственного музыкального проекта, она словно бросила вызов: как самой себе, так и своим страхам. Поэтому согласилась.
– Я хотела попробовать…
– Ну и как, попробовала? На три года теперь обречена.
– Между прочим, через суд я могу разорвать соглашение, – заметила Анита, – я уже думала об этом.
– И до чего додумалась в итоге? – спросил Тузик.
– Как тебе сказать… – Анита не успела изречь своих философских раздумий на этот счёт, поскольку в дверь позвонили.
– Это почтальон, – определил Тузейло, – газету принёс.
– Открой ему сам. Меня от него тошнит, – Анита задрала нос и отвернулась в сторону окна. – И не давай ему чаевые.
– Ты уже в курсе про них? – удивился Тузик.
– Он сам сказал, – выдохнула Анита.
Тузик вышел в коридор. Спустя минуту он вернулся со свёрнутой в трубочку газетой.
– На, читай. – Тузик положил газету на стол.
– Убери её отсюда, – прошипела Анита. – Не хочу, чтобы на столе лежало то, что держал в лапах этот проклятый почтальон!
– Анита, хватит паясничать, – одёрнул жену Тузейло.
– Лак на когтях не досох. Мне нельзя ничего держать в лапах, – не сдавалась она.
– Да что же это такое! – просипел Тузик, раскрыл газету и начал читать:
Переполох в “Bones+”
Вчера вечером ровно в 18:50 в здании известного офисного центра компании “Bones+” раздался звонок с сообщением о том, что в высотном здании заложена бомба, способная превратить громадное здание в мелкую пыль.
Сразу после звонка сотрудниками службы безопасности здания была приведена в действие сирена, благодаря которой сотрудники компании буквально «вылетели» из офисных помещений. Истошные звуки системы оповещения посеяли панику, из-за чего возникла давка. По нашим данным, отличающимся от официальных заявлений, есть пострадавшие. Несколько собак споткнулось и упало, и по их телам пробежала целая толпа обезумевших от ужаса псов. Все они госпитализированы. Трое из них в крайне тяжёлом состоянии. Врачи делают всё возможное, чтобы не отправить тех на тот свет, но пока это удаётся им с превеликим трудом.