Отец согласился передать драгоценности рыцарям, но я их вскоре возвращу.
Гарин не понимал, к чему клонит принц.
— Мой принц, я…
Эдуард поднял руку, призывая к молчанию.
— Я хочу, чтобы ты помог мне в этом, Гарин. По просьбе отца драгоценности будет сопровождать моя мать, королева. Однако детали путешествия рыцари держат в тайне. Я уверен, тебе они ведомы. Ведь ты племянник одного из рыцарей, руководящего доставкой драгоценностей в Париж.
Осознав слова принца, Гарин дернулся, как будто получил пощечину. Он поднялся. Голова кружилась не только от вина, но и от услышанного.
— Я… я извиняюсь… но не могу!
Споткнувшись о скамью, он бросился к двери, желая только одного — побыстрее выбраться из этих жутких покоев на свежий воздух.
Сзади прозвучал голос Эдуарда:
— Ты не желаешь восстановить честь своего рода? Не хочешь, чтобы де Лионы снова стали столь же величественными и знатными, как и прежде?
Гарин замер. Повернувшись к Эдуарду, он не видел, как Грач положил ладонь на рукоятку своего кривого кинжала.
— Вспомни, что ты сказал лорд-канцлеру, когда сопровождал его в покои магистра, — продолжил Эдуард. — Пожаловался, как тяжело быть племянником рыцаря высокого ранга. Ты ведь единственный, не считая дяди, мужчина в роду, и твой долг восстановить его богатство и знатность.
Гарин удивленно смотрел на принца. Не это он говорил лорд-канцлеру, совсем не это.
— Я помогу тебе, Гарин. Сделаю лордом, пожалую земли и титулы. Ты будешь богатым.
Гарин не осознавал, что выйти отсюда просто так ему не позволит Грач. Он стоял и слушал как завороженный.
— От тебя ничего не требуется. Только расскажи все о предстоящем путешествии. И все. За это я тебя щедро вознагражу.
— А если кто-нибудь узнает? — прошептал Гарин изменившимся голосом.
— Никто никогда не узнает.
— Но как… — Гарину было трудно смотреть в глаза принцу. — Как вы вернете драгоценности?
Эдуард допил вино, поставил кубок.
— Тебе не стоит беспокоиться, как это будет сделано. Никто не пострадает, можешь быть уверен. — Он поднялся и обошел стол. Статный красивый принц казался мальчику воином из старинной легенды, внушающим одновременно ужас и восхищение. — Драгоценности принадлежат моей семье. Я всего лишь должен выполнить свой долг. — Он взял со стола свечу. — Пойдем, Гарин.
Они направились к стене в задней части покоев. Пламя свечи осветило роспись.
— Это выполнено по заказу моего отца, — произнес Эдуард, поднимая свечу вверх. — В честь тех, кто почти двести лет назад вырвал Иерусалим из грязных рук сарацин и отдал за это жизнь.
Гарин рассматривал роспись. Окруженный стенами город Иерусалим. По склону холма вверх тянулись белые здания с золочеными куполами в форме луковиц. На самом верху огромная, необыкновенно красивая мечеть Омара, мусульманская святыня, после падения города превращенная в церковь. Гарина захватила величественная красота пейзажа. Ему захотелось встать на траву на переднем плане и двинуться через оливковые рощи вверх, к этим прекрасным белым стенам. Эдуард прошел вдоль росписи дальше, и пламя осветило новый сюжет. Здесь город находился ближе, а некоторые здания окутывали клубы дыма. У стен стояла армия, темная людская масса, осадные орудия, кони, крытые повозки, шатры, флаги.
— Когда папа Урбан Второй в 1095 году призвал к Крестовому походу, паства откликнулась. Рыцари, бароны, короли и крестьяне — все преисполнились решимостью отвоевать у сарацинов Святой город. Их мечта сбылась лишь четыре года спустя. Не все увидели эти стены. Многие потеряли жизнь в трудном походе через палестинские земли.