В документах зафиксировано: «…Совет народных комиссаров, во имя доведения до победного конца тяжкой борьбы трудящихся с их вековечными эксплуататорами и угнетателями, постановляет в порядке боевого приказа:
1. Обязать крестьянство Сибири немедленно приступить к обмолоту и сдаче всех свободных излишков хлеба урожаев прошлых лет с доставлением их на станции железных дорог и пароходные пристани.
Примечание: разверстка подлежащих обязательной сдаче излишков хлеба от урожаев прошлых лет определяется и объявляется наркомпродом одновременно с разверсткой на излишки хлеба нового урожая.
2. По предъявлении разверстки обязать волостные и сельские советы, ревкомы немедленно привлечь все население к обмолоту и сдаче хлеба; в случае необходимости население привлекается к обмолоту в порядке трудовой повинности.
3. Ответственными за производство обмолота и выполнение разверстки объявить все местные органы власти, начиная от волостных и сельских советов, ревкомов и кончая Сибревкомом.
4. Виновных в уклонении от обмолота и от сдачи излишков граждан, равно как и всех допустивших это уклонение ответственных представителей власти, карать конфискацией имущества и заключением в концентрационные лагеря как изменников делу рабоче-крестьянской революции. ‹…›
8. Конечным сроком обмолота и сдачи всех излишков от урожаев прошлых лет установить 1 января 1921 г.»[88].
Разверстка хлебофуража на 1920–1921 продовольственный год по РСФСР в целом, а также на большинство областей и губерний, была объявлена постановлением Наркомпрода от 26 июля 1920 г. и составляла 440 млн пудов[89].
По Енисейской губернии, на основании данных Губземотдела и статистического подотдела Губпродкома, урожай хлеба в 1920 г., в связи с засухой и повреждением хлебов «кобылкой», ожидался ниже среднего[90]. Тем не менее из центра на губернию была назначена разверстка 7 002 638 пудов хлеба. 80 % этого наряда предстояло выполнить к 1 января 1921 г.[91].
Продразверстка не вызывала энтузиазма в среде сибирского крестьянства. Ачинский уездный партком представил в Енисейский губернский партком сводку за № 9 о состоянии дел в уезде в период с 15 июля по 1 августа 1920 г.:
«…Настроение населения. Отношение населения к работе власти не одинаковое. В некоторых волостях замечается полное сочувствие проводникам коммунизма в жизнь, в других же селах, хотя и видно полное сочувствие Советской власти, наблюдается резкое отношение к ревкомам, особенно при проведении в жизнь и выполнении разверстки продуктов, в связи с уничтожением большинства трав и хлебов кобылкою. 3-х летнее уничтожение хлебов кобылкой вызвало у населения страх «голода», который заставляет крестьян уходить в соседний Минусинский уезд, как наблюдается в Корниловской волости…»[92].
18 июля 1920 г. состоялось общее собрание коммунистической ячейки села Сереж 2-го района Ачинского уезда Енисейской губернии. Обсуждали вопрос разверстки скота, хлеба, масла, яиц в Сережской волости, особенно в с. Сереж. Общим собранием было признано, что разверстка «идет весьма вяло». В протоколе говорилось: «После обмена прений единогласно было поставлено сделать схему действительности отношения граждан к продвопросу, и чем объясняется тормоз разверстки…»[93].
С момента прихода в Ачинский уезд Красной Армии воинские части начали изымать у населения села продукты питания, взамен выдавая «зачетные квитанции». Такая ситуация наблюдалась до тех пор, пока в уездах не заработала система продовольственной разверстки и не появились ссыпные пункты. После этого воинские части от населения села уже ничего не получали. В документах Сережской волости говорилось: «Первая разверстка в нашем селе прошла тихим темпом, потому что раскладывался хлеб от 100 пудов и кулачки затаились довольны. Когда была вторая разверстка и по настоянию уже членов комячейки сделать таковую более справедливой, разложив неимущих граждан, вот тут-то они и возопили: что такое, даем, даем, да когда же этому конец. Тормозили, но все-таки пришли к тому, где же зачетные квитанции?»[94].
Однако всем на удивление «зачетные квитанции» были сохранены в продотделе. Поэтому во вторую продразверстку был частично произведен взаимозачет за выданные ранее частям Красной Армии продукты. Но по селу пошли разговоры, что «комячейка ходит и все отбирает». При этом жители села, поддерживая советскую власть, не понимали, почему последняя у них все время что-то отбирает. «Сколько ни проводила работу комячейка, кулак остался при своих убеждениях…»[95].
Далее от Губпродкома поступило указание, чтобы владелец мельницы при размоле зерна с каждого пуда брал четыре фунта муки и сдавал их в фонд государства. «Сережские кулаки» были против такого налога.
Волостные документы фиксировали, что сдача скота, яиц и масла в селе шла также плохо, хотя, по мнению комячейки, скот и яйца уже давно можно было бы сдать. «…Что же касается масла, то мы полагаем, что выполнить разверстку не представляется возможным по обстоятельствам не организованности маслодельных заводов…»[96].
Сережские коммунисты пришли к заключению: «В виду вышеизложенного, ячейка считает своим долгом справедливости и стоя на страже Власти Советов, довести до сведения Продкома, что амбары кулаков не должны быть забронированы, а их языки работали на пользу контрреволюции. Ячейка просит в самом непродолжительном времени взять у кулаков хлеб для армии…»[97]. В завершение собрания граждане в приговоре своем вынесли решение затребовать инструктора, который мог бы проверить состояние хлебов не только в поле, но и в амбарах зажиточных жителей села.
В 1920 г. положение крестьянства было тяжелым не только из-за продразверстки. Крестьяне должны были тянуть множество повинностей. Историки пишут: «Помимо продразверстки, на деревню налагался еще комплекс повинностей. В качестве примера рассмотрим ситуацию в Ачинском уезде. На основании распоряжений Ачинского уисполкома к осени 1920 г. населению вменялось поддержание в хорошем состоянии транспортной инфраструктуры волостей (распоряжение № 8280 – о содействии техникам в строительно-дорожных работах, № 8282 – о порядке речных переправ), гужевая повинность (распоряжение № 8325 – о порядке требований перевозочных средств проходящим воинским частям, № 8596 – о порядке выполнения гужевой повинности). Особенно тяжелыми были повинности, затрагивающие рабочих лошадей (№ 8596 – об оказании содействия военному ведомству в закупке лошадей). Выполнение повинностей, связанных с использованием крестьянских лошадей, грозило хозяйствам разорением. В том же с. Большой Сереж каждый крестьянин должен был вывезти не менее 80 подвод заготовленных им дров и строевого леса. Лесосека находилась на расстоянии 30–40 верст от места жительства и 3–10 верст от реки, куда надо было вывезти лес. Один из советских работников отмечал: «Произвести эту операцию на тех кормах, какими располагает крестьянин для своих лошадей… это значит оставить крестьян к весне без лошадей, а значит – оставить без посева»[98].
Коммунисты Сережской волости, пытавшиеся убедить крестьян поддерживать мероприятия советской власти, не пользовались авторитетом у большинства местного населения. Да и сами они не старались быть образцом для подражания. Например, 21 июля 1920 г. председатель коммунистической ячейки Медведев со своим другом коммунистом Ябединым напились в деревне Малый Сереж и начали вести себя непристойно. И только вмешательство местного милиционера спасло их от расправы крестьян[99]. Так что отделались они лишь синяками и ссадинами.