– Законодательная, исполнительная и судебная власть в одном флаконе, – подвел итог Макс.
– Типа того, – согласилась я и продолжила:
– С определенной периодичностью, обычно один раз в год, наиболее сильные оборотни выбирают самых сильных и, по их мнению, самых достойных среди людей, а после кусают их, тем самым, передавая вирус.
– Но зачем?
– Чтобы разбавить кровь. Работают на опережение. Приводят в стаю новых оборотней в пару уже существующим. И их потомство уже будет иметь другой набор генов, который поможет предотвратить вырождение. Оборотни называют это сбором урожая, Совет Старейшин превентивной мерой, а я – идиотизмом. Потому что это не честно. Людей, которых обращают, не спрашивают, хотят они этого или нет. Кто-то другой решает за них, какой станет их завтрашняя жизнь. Пойми, стать оборотнем – это не в команду по хоккею записаться. Это в корне меняет всю твою жизнь, заставляет отказаться от всего, что ты имел до этого. Потому что вступить в стаю – это как стать частью мафиозной группировки. Один раз и навсегда. И ты либо с ними, либо вообще нигде.
– Но укушенные ведь могут уйти в другую стаю, а не в ту, к которой принадлежит укусивший оборотень?
– Могут, – кивнула я, опуская стекло, чтобы выбросить пустую тару в мусорку. – Но вот поставь себя на место условного укушенного парня. Ты просыпаешься утром, с дикой болью во всем теле. Ты чувствуешь, что с тобой что-то происходит, что что-то внутри тебя меняется. И не можешь понять, в чем дело. А потом случается оно, превращение. В массовой культуре любят привязывать первое обращение в животную форму к фазам луны. Мол, оборотни перекидываются в животных в полнолуние, а в остальное время они ничем не отличаются от людей. Но это не так, на самом деле оборотни могут перекидываться не зависимо от времени суток, дня недели, времени года и погоды за окном. Просто в полнолуние им труднее удерживаться в границах человеческого сознания, сдерживать поглощение своего человеческого разума животными инстинктами. Сильные оборотни способны полностью себя контролировать, подчинив внутреннего зверя. У молодых или ментально слабых с этим возникают проблемы. И в этом случае все зависит от эмоционального фона. В моменты сильных переживаний животная форма способная выйти из-под контроля.
– Думаешь, напавший на Элли оборотень просто потерял самообладание? – Макс потряс стаканчиком, проверяя, осталось ли еще что-то внутри.
– Возможно, но думаю, что здесь дело в другом. А именно, в наркотиках.
Макс вздрогнул и всем корпусом развернулся ко мне.
– Элли не была наркоманкой, – уверенно заявил он. – Я знал её. Да, она была очень своеобразным человеком. Немного взбалмошной, немного себе на уме. Совершенно непредсказуемой и абсолютно неуправляемой. Она делала, что хотела и никогда не интересовалась чужим мнением по этому поводу. Иногда мне казалась, что она застряла где-то в подростковом возрасте и всё никак не может вырасти.
– Ты сам слышал, как Мари рассказывала о найденных в куртке сестры таблетках. И это был не какой-нибудь оксикодон или кодеин.
– Я не знаю, что это такое, – буркнул босс.
– Опиоиды, – просветила его я. – Первое используется как обезболивающее, второе как противокашлевое. Достаточно невинно, но любители закинуться таблетками и нырнуть в аквариум с рыбками используют их для других целей. И если неправильно рассчитать дозировку, может произойти остановка сердца.
– Даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, – покачал головой босс, отворачиваясь.
– У меня много знакомых, – хмыкнула я.
– Много знакомых среди наркоманов? Интересный у тебя круг общения.
– Ну, он у меня хотя бы есть, – парировала я с кривой усмешкой. – В отличии от некоторых.
– Если ты намекаешь на меня, то я тоже общаюсь с людьми, – выпрямился Макс. – Просто с другими.
– Да, видела я с какими людьми ты общаешься, – фыркнула я и потянулась к бардачку, где у меня была припрятана шоколадка. – И общение, скорее всего, проходит по ночам.
– Мы с Мари встречались еще в университете. Но за несколько дней до выпускного расстались.
– Что так? – хмыкнула я. – На солнце были бури и у вас гормоны разыгрались?
– Нет, просто Мари сообщила, что уезжает в Америку, стажироваться у какого-то именитого дизайнера, который оформляет дома знаменитостям. Она предложила мне поехать с ней, но я не представлял, чем могу заняться в чужой стране. Сидеть дома и готовить обеды, пока моя девушка воплощает в жизнь свои мечты? А как же мои мечты? В общем, я отказался. Мне предложили подождать. Но стажировка была годичной с перспективой остаться в Америке жить. Я понял, что не могу провести столько времени в режиме ожидания. К тому же, в моей жизни тогда уже появился человек, к которому я начал испытывать смешенные чувства. И понял, что мне нужно разобраться в себе. Но делать это лучше в родной стране. Мы расстались, Мари улетела, попросив присматривать за её сестрой.
– Так, – я села прямее. – А с Элли у тебя что-то было?
– Ну, – замялся Макс так, словно я спросила его о чем-то не очень приятном. – Мы провели несколько вечеров вместе. Что? Не надо смотреть на меня таким унижающе-осуждающим взглядом. Мне было плохо после расставания с Мари, а Элли… ну, она никогда не скрывала, что я ей нравлюсь, как мужчина. Вообще, не знаю, стоит ли об этом говорить или нет, но Элли всегда нравились те, кому нравилась её сестра.
– То есть, младшенькая западала на ухажеров старшенькой? – подцепив ногтем обертку, я раскрыла обертку и протянула шоколадку боссу. – Будешь?
– Нет, терпеть не могу горький шоколад, – отмахнулся Макс. – Не знаю, как ты это ешь. И, более того, не знаю, зачем ты это ешь! Неужели такие, как ты тоже вынуждены сидеть на диете?
– Нет, – я с удовольствием отломила кусочек и сунула в рот. – Такие, как я, не полнеют, очень медленно стареют и нас крайне сложно убить, когда мы в родной среде обитания.
– Мари такая же? – помрачнел Макс, наблюдая за мной.
– Не совсем, – вздохнула я, понимая, что рано или поздно мне придется всё ему объяснить. – Сирен и нереид объединяет только то, что и те, и другие являются порождением моря, физическим воплощением стихии. В остальном, мы разные.
– В древнегреческой мифологии сирен описывают как злобных существ, у которых верхняя часть тела как у женщин, а нижняя – как у птиц.
– Кто-то штудировал брошюрки, да? Если ты хочешь знать, имеются ли у твоей подружки куриные ножки, – хитро усмехнувшись, я умолкла, выдержала паузу и завершила: – То нет. В своем истинном облике Мари мало, чем отличается от того, к чему привык ты. Только волосы у неё белые, как пена морская, а кожа отливает приятным голубым оттенком. Ну, еще от всех сирен, так же, как и от русалок попахивает тиной. Не знаю, как Мари избавилась от этого запаха. Моя бабушка рассказывала, что её еще очень долго преследовал чуть затхлый аромат застоявшейся морской воды.
– Твоя бабушка – русалка? – растерянно протянул Макс, а после: – Погоди, русалки тоже существуют?
– Ага, – я зевнула и с наслаждением потянулась. – И моя бабушка была русалкой. Ключевое слово здесь «была». Сейчас она такая же, как и ты. То есть, человек. Она отказалась от своей магии из-за любви к человеку. Ради своего возлюбленного она покинула мужа, маленького сына и море, уйдя жить к людям.
Я посмотрела на Макса, чьи глаза в этот момент напоминали два цоколя в лампочке.
– Да, главную героиню сказки «Русалочки» частично списали с моей бабули. Они с Андерсеном дружили, он, кстати, тоже не человек и до сих пор жив, просто творит нынче под другим именем. Только моя бабушка не сбрасывалась со скалы из-за несчастной любви и не продавала свой голос в обмен на ноги. У неё действительно был хвост, который одна знакомая морская ведьма помогла превратить в ноги. Но даже в таком виде бабуля оставалась бессмертной, как дочь двух богов. В целом её судьба не была такой трагичной, как у героини Андерсона, который фактически предсказал бабушке её будущее. Со своим человеческим мужем она прожила в счастливом браке долгих шестьдесят лет, пока он не скончался по естественным причинам дома в постели в окружении пятерых детей, одиннадцати внуков и трех правнуков. Когда дедушка умер, она некоторое время жила как прежде, а потом решила отказаться от вечной жизни ради того, чтобы после смерти соединиться с супругом в загробном мире. Сейчас её тело соответствует семидесяти восьми человеческим годам. Она печет пирожки, гуляет по вечерам в парке и нянчит своих человеческих внуков.