– Да что ты творишь?! – орала она. – Ты только что убил нашу дочь, скотина!! Будь ты проклят!!
– Ты опоздала, – тихо ответил он. – Я давно и безнадежно проклят. Но Ника жива, я тебе гарантирую.
Они перезвонили меньше чем через пять минут – видимо, девочка находилась не в той же комнате, откуда звонили, и за ней нужно было сходить. Алекс ответил на звонок и чуть не потерял самообладание, когда оттуда послышалось всхлипывающее:
– Папочка, забели меня отсюда! Мне очень стлашно, папа!
Услышавшая голос дочери Лия попыталась отобрать у него трубку, но он только прижал женщину к себе, отвечая, и голос его добрым и успокаивающим:
– Ничего не бойся, маленькая. Эти люди ничего тебе не сделают. Ты просто пока немного побудешь у них в гостях, пока папа приедет. А потом мы снова поедем кататься на яхте. Хорошо?
– Я не хочу на яхту, я хочу к маме.
Алекс сжал дергающуюся Лию так, что та едва не захрипела, но на его интонациях физическое усилие не отразилось:
– Мама тоже будет с нами на яхте. Правда, дорогая? – И он сунул трубку под нос Лии.
– Солнышко, ты в порядке? – торопливо зашептала она. – У тебя ничего не болит?
– Я лучку поланила, – снова всхлипнула Ника.
– Все, хватит, ты услышал, – перебил мужской голос. – Сроку тебе сутки, завтра позвоним и договоримся о передаче сокровищ.
И отключился.
***
Я вжалась в кресло, раздавленная рассказом Джинна. Под горячим солнцем меня пронизывало ледяными ветрами севера, едва лишь я представляла, как это происходило. И на заднем плане сознания приглушенно звучало: «Призрак мертвой девочки». Значит, в итоге Нику так и не спасли? Папа не успел?
***
Алекс просидел на телефоне не один час. Он знал, что тот телефон, по которому он говорит, не отслеживается никем, да и кодировка не позволила бы распознать, о чем шла речь, даже если кому-то и удалось бы подключиться. Он не только и не столько уточнял местоположение каждого предмета из злосчастного ящика, но выяснял по своим каналам, кто и как мог выйти на него и осмелиться на шантаж дочерью. Сутки были почти на исходе, когда он решил главные вопросы. Пятеро коллег ждали в условленном месте, чтобы начать операцию по освобождению девочки.
***
– Я не буду утомлять тебя деталями, – после долгой паузы – видимо, переживал те часы и минуты заново, – сказал мой новый приятель. – Было быстро, громко и очень грязно. Если вкратце, после нашего визита в доме, где держали дочь, выживших не осталось.
– А призрак мертвой девочки? – не удержавшись, воскликнула я. – Ты же именно так сказал…
– Сказал, – низко опустив голову, едва слышно проговорил он. – Один из этих уродов, уже умирая, выстрелил Нике в спину, когда она бросилась ко мне.
Я ахнула, прикрыв ладонями рот. Картинка, вставшая перед глазами, была такой яркой, что мне стало еще страшнее. И еще больше жаль Джинна.
– И вот рядом дохнет последняя тварь, обидевшая моего ребенка, – продолжил он. – А у меня на руках хрипит кровью дочь, которую я не сумел спасти. Смотрит на меня и шепчет: «Папа…» А папа ни черта с этим поделать не может!
Я не поняла, что происходит. Голова опущена, кулаки сжаты, голос едва слышен… Джинн плачет, что ли? Он крутой, конечно, но тут немудрено и заплакать. У меня самой глаза были на мокром месте, а погиб не мой ребенок… Мне так жаль его стало! А еще я очень разозлилась на себя. На кой черт я вообще спросила? Зачем ворошить мрачное прошлое, которое уже никак не исправить?
– Прости меня, – тихо попросила я, присев на корточки рядом с ним и положив руки на его колени. – Я не должна была лезть в твою жизнь и бередить такие воспоминания. Наверное, то, как я билась, задыхаясь, у тебя на руках, напомнило тебе тот кошмарный день?
Он кивнул, не поднимая головы.
– Прости. Мне правда очень жаль. И тебя, и твою дочь.
Повинуясь порыву, я обняла мужчину, насколько хватило длины рук. И, кажется, заплакала – так проняла меня история. Мы сидели несколько минут обнявшись, потом Джинн легко поднял меня и усадил себе на колени. Он был очень горячим, как в лихорадке, словно теперь его сжигал внутренний огонь.
– Не извиняйся. Не надо. С моей дочерью все хорошо. – Голос Джинна прозвучал низко и глухо, как из колодца.
Я не сумела ничего сказать, только уставилась на него, как баран на новые ворота.
– Ее успели спасти, прооперировали, и она скоро поправилась. На детях вообще быстро заживает, к счастью.
– Ах ты!.. – Я не нашла слов, только яростно двинула его кулаком в лицо. Он увернулся, перехватил мою руку, поцеловал, дурачась, костяшки.
– Извини, что сразу не сказал. На самом деле я не шутил и не издевался. Призрак мертвой девочки с тех самых пор стоит у меня перед глазами. Когда закончилась эта история, я купил Нике и Лии новые паспорта, обеспечил им новую жизнь. Они сейчас живут в другой стране, под другими именами, и меня с моей опасной работой нет в их судьбах. Я помогаю деньгами через подставных лиц, чтобы никто больше не связал их со мной. Я не хочу, чтобы призрак мертвой девочки когда-нибудь обрел плоть. Я не хочу больше терять дочь.
– Лия права… – прошептала я. – Ты сволочь, Джинн.
– О, Сильфа, ты даже не представляешь какая…
Я встала с его колен, отошла к перилам. Вид моря и неба постепенно успокаивал меня. Наверное, именно поэтому я не попыталась снова ударить Джинна – или теперь называть его Алексом? – когда он подошел ко мне сзади.
– А знаешь, – задумчиво сказал он, – ведь мой амулет оттуда, из того ящика с сокровищами…
Глава 9. Истинные
Вот не зря все-таки во все времена такое значение придавалось словам. И в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было – Бог… Одним словом, правильно использованным, можно убить человека, а можно вернуть его к жизни. Так было и на рассвете мира, и сейчас, в странных и туманных его сумерках.
И успокоить взбешенную сильфу, готовую поднять ураган, тоже, оказывается, способно слово. Правильно найденное слово легко превратит ее в легкого и воздушного мотылька, чувствительного к малейшему движению воздушной стихии. Ну ладно, не одно слово, а несколько, но это уже детали.
Как только я поняла, что именно сказал Джинн, мое бешенство улетучилось, как дым. Интерес заполнил меня всю, и другим эмоциям места не осталось.
– То есть ты хочешь сказать, что и сейчас можешь оказаться в опасности из-за кулона? – переспросила я, поворачиваясь к соседу и напрочь забывая про уже ставший любимым пейзаж. – Тебя снова кто-то может начать из-за него прессовать?
Наглая джинноподобная морда изобразила работу мысли, а смуглые руки ухватились за кованые перила по обе стороны от меня, перекрывая пути отступления, если бы мне вдруг вздумалось бежать. Глупый джинн… Куда я денусь с окруженного водой острова? Да и от собственного любопытства куда деваться?
– Я хочу сказать, что поведение моего амулета после знакомства с тобой не укладывается ни в какие рамки, – соизволили объяснить мне. – И сон этот странный, и твоя реакция на прикосновение – неспроста. Я ношу дурацкую железяку больше пяти лет, и ни разу она не дала повода подозревать себя в чем-то большем, чем исключительно украшательная функция. Ну да, я к ней прикипел, привык, да и удачи у меня с тех пор прибавилось. Но везение в бою можно списать на то, что я просто стал круче как профи.
Я присела и проскользнула под руками мужчины, вырвавшись на свободу быстрее, чем он закончил говорить, так что продолжать ему пришлось куда-то в бескрайний сине-зеленый пейзаж:
– А когда появилась ты, амулет словно ожил и стал вести себя как отдельное разумное существо. Как я.
– Ты льстишь себе, называясь разумным существом, – не удержалась от шпильки я. После его виртуозной игры на моих нервах хотелось язвить, хоть интерес к теме разговора никуда не исчез.
Джинн повернулся и снова стал ко мне лицом.
– Не льщу. – В голосе мужчины отчетливо звучали металлические нотки. Ему больше не было весело играть с моими чувствами, и его злость вызвала у меня этакое гаденькое удовлетворение. – Ты и сама знаешь, что я умный. Но речь не о том.