Ты думал, я тебя не узнаю? Глупенький…
Меч трепетал, наполняя воздух томительно нежным мерцающим звоном.
– Так ты его знаешь? – поинтересовался Иллари, крепко связывая изнемогшего Арроха, не способного даже сопротивляться. Громила невнятно замычал. Иллари быстро связал и его остатками перерезанных веревок – может, не так эффектно, как был связан он сам, но не менее надежно.
– Еще бы, – джет снова рассмеялся. – Как самого себя. Правда, дружище?
Меч ответил ему звонко и счастливо.
– Это ведь и есть я. В определенном смысле. Какой дурак, хотел бы я знать, вооружил этого дурака против джета мечом его собственной работы?
– Ты выковал… это?! – Иллари не мог отвести глаз от сияющего лезвия.
– Не «это», а «его», – поправил джет. – И не только выковал. Мы не делаем мертвых вещей. Каждая из них уносит часть нашей души.
– Немного же вы можете сделать за свою жизнь, – произнес Иллари, понимая, что слова о части души – не просто красивый оборот речи, но буквальная истина.
– Ошибаешься, – возразил джет, продолжая ласкать клинок. – Ты думаешь, вложить часть души – это как палец у себя отрезать? И больше не вырастет?
Иллари кивнул.
– А что, не так?
– Нет. Даже совсем. Это как прядь волос отрезать. Конечно, один за другим мечи не клепают. Понимаешь, надо, чтобы отрезанное выросло. Как бы это понятнее… словом, с лысины волос не отрежешь. Надо ждать, пока подрастут.
– Понимаю, – кивнул Иллари с наисерьезнейшим видом, хотя сравнение душевного пространства с лысиной его позабавило. – Слушай, а с этими-то что делать будем? Отпустить их нельзя, но убивать связанных как-то противно.
– Ваша светлость! – фыркнул джет – Кодекс чести и все такое. Дуэлянт несчастный, – и неожиданно признался – Мне тоже.
– Вот и я говорю. А оставлять их связанными – все равно, что убить. Даже хуже.
Он задумчиво и строго посмотрел на связанных.
– Не убивай, – хриплым шепотом попросил Аррох.
– Да кому ты нужен! – джет присел рядом с ним, кончиками пальцев ощупывая веревки. – Имена пряжи, нити, ткани и всего прочего я не знаю, но с узлами дело другое. Можно попробовать.
Он внимательно ощупывал узлы, уточняя, как же на самом деле звучат полузнакомые Имена. Наконец, лицо его озарилось радостью узнавания, и кивнув собственным мыслям, джет гортанным голосом произнес Имена.
– И что? – полюбопытствовал Иллари.
– И все, – ответил джет. – Через два дня веревки спадут с них сами. А до того, даже если их кто найдет, не развяжет и не разрежет. Звери их не заедят, птицы не расклюют, муравьи не искусают.
– А если они на помощь позовут? – спросил Иллари. – Если дозовутся, то смогут направить погоню по нашим следам.
– Не позовут, – уверенно ответил джет, легким касанием тронув веки громилы, а затем Арроха, погружая обоих в глубокий сон. Громила захрапел, не успев толком очнуться. Аррох во сне причмокивал, как ребенок, которому снится соска.
– Можно бы их, конечно, и развязать, – сказал джет, – их теперь и не добудишься, хоть уши им оторви.