– Да! Вместо лошади и даже больше, он может заменить много лошадей сразу.
– Либо ты привираешь председатель, это как же он может заменить несколько лошадей? – Удивились бабы.
– Эх вы, в Телешовке фильма была, надысь из города привозили, вот я видел этот трактор, – гордо сказал старик Ерепей. – Так вот, эта штука не только пашет, а культивирует, косит и собирает сама урожай, вот как.
– Что ты несёшь Ерепей, ну пахать ладно, косить, а собирать, как она будет, что ж ты ей руку приделаешь что ли? – И тут все бабы рассмеялись.
– Да провалиться мне на этом самом месте, я же говорю, сам видел!
– Ладно, дед, рассмешил ты нас, а ты что председатель скажешь на это?
– А что же мне сказать, дед Ерепей всё рассказал.
– Вот! И председатель подтвердил, а вы не верите, – взъерепенился дед. – Я ж правду говорю!
– Подожди дед, не встревай, – сказала одна из баб. Она встала с копны соломы стоящей на поле, подошла к председателю и спросила:
– Это как же понимать председатель, если твоя техника будет делать всё сама, тогда нам что, только коров доить останется?
– Ну, насчёт коров не знаю, хотя может и здесь что-нибудь придумают. Ведь впереди нас ждёт коммунизм, наша партия делает всё, чтобы облегчить тяжёлый труд крестьянина, чтобы тут работали механизмы, а не люди. Ленин говорил, электрификация должна быть повсюду, не только в городах, но и в сёлах. Только селу тяжело будет купить провода, столбы чтобы провести электричество, а вот колхозам это будет сделать легче, потому что у нас один «котёл» и мы богаче, потому что вместе. Ну а когда будет электричество, – добавил Бородовой – вот тогда поставим столбы по деревням и повесим электрические фонари, подведём провода к каждому дому и у каждого колхозника будет висеть электрическая лампочка.
– Вот придёт дед Ерепей с поля, нажмёт на выключатель и в его доме будет свет гореть так ярко, ну как к примеру зажечь пять керосиновых ламп.
– Это как же, так ярко, а если дом сгорит? – Спросила одна из баб. А ещё некоторые даже перекрестились.
– Да что вы бабоньки, это намного безопаснее, нежели керосиновые лампы. Там не нужен керосин и не надо разжигать фитиль, только нажми на выключатель и всё.
Бабы ещё долго его расспрашивали, для них это было настоящее чудо. Бородовой говорил о больших возможностях когда пройдёт электрификация, и как люди будут жить, управляя машинами и сложными механизмами.
– Ну что бабоньки мне пора ехать, – наконец то сказал Бородовой. – Я бы ещё с вами поболтал, только меня дела ждут, да и вас от работы отвлекать не буду. А то вон, ещё дождь нагрянет.
Бородовой неспешно подошёл и сел в дрожки.
– Ты приезжай председатель ещё, – зашумели бабы.
– А как же, обязательно.
Федот слегка дёрнул вожжи и они опять выехали на луговую дорогу идущую вдоль поля.
Глава 3
Около дома Михея Макарова собрались люди. Они толпились около палисадника, в дом никого не пускали. Несколько милиционеров стояли на улице, а следователь не выходил из дома уже около часа.
Много слухов прошло по деревне, за что мол человека убили, ведь он солдатом был, да всю жизнь воевал. Неужели убили только за то, что он вступил в колхоз? Как же так, разве можно за это убивать, роптали селяне.
Но всё же люди боялись и боялись не только того, что будет дальше с коллективизацией, а опасались, как бы их тоже не постигла та же участь что и Михея и тех людей которые гибли от бандитов до него.
Федот заметил что-то неладное издалека, подъехав ближе, он остановил лошадь около дома Михея.
– Что там случилось? – Спросил он у стоящих неподалёку старушек.
– Да убили Федот старика-то, ночью сегодня зарезали.
– Деда Михея!?
– Михея Федот, Михея, земля ему пухом, – ответили старушки и перекрестились.
Федот спрыгнул с телеги, ничего не понимая слез и председатель, они прошли к дому и тут им навстречу вышел Готман.
– Как же это, Севостьян Емельянович?
Готман глянул на Федота и опустил глаза.
– Так, вот Федот.
– Да за что же они его? Севостьян Емельянович.
– Эх Федя, Федя, эта сволочь, эти недобитки ещё ответят за это.
– Что говорит следователь? – Спросил Бородовой.
– Следователь? Он говорит, что следы ведут в сторону Сурменевки, затем теряются.
– Ну а что сам-то думаешь, по этому поводу?
– Я? Да кто ж его знает, – ответил Готман.
Мимо палисадника прошла девушка. В цветастом платке, длинной юбке и туго стянутой шнурками кофточке. Чернобровая с приятной улыбкой красавица сразу приглянулась Бородовому.
– Здравствуйте Севостьян Емельянович, здравствуйте товарищи, – девушка слегка поклонилась и пошла дальше по просёлочной дороге.
Председатель смотрел ей вслед, не отрывая глаз. Он вымолвил слово тогда, когда она свернула за дом и пропала из виду.
– Это чья ж такая?
– Это? Это Пелагея, особа, – посмотрев ей вслед, сказал Готман. – Вон за тем домом, что стоит неподалёку от каменного, жил когда-то большой помещик Осипов Евсений, важная была персона, сволочь ещё та. Так вот, говорят эта красавица, родственницей ему доводилась, правда какой-то дальней, но все же.
– Вот как? – удивился председатель.
– Да, девонька не простая. Кстати, в доме этого Осипова живёт один старик, Емельяном его зовут, ну что-то вроде смотрителя что ли. Раньше он служил у своего барина, то ли приказчиком был, то ли ещё кем. Ну а пока дом пустует, мы решили пусть живёт старик, не на улицу же его выгонять.
– А на что он живёт, если в колхозе не работает, чем он занимается? – Заинтересовался председатель.
– Да есть у него хозяйство небольшое, корова, куры, немного земли, вот и ковыряется потихоньку.
– Послушай Севостьян, мне бы хотелось к нему заглянуть посмотреть, как он живёт.
– К этому старику? Да брось ты, зачем он тебе нужен или ты думаешь, он причастен к этому убийству, – рассмеялся Бородовой. – Нет дорогой товарищ, этому человеку осталось немного прожить, да и сам он уже видит встречу с Богом, стар он совсем.
– Ты лучше иди в правление, там тебя бумаги ждут, завалились совсем и когда всё это разгребать, даже не знаю с чего начинать, а я здесь побуду, да с милиционерами ещё потолкую. И ещё чуть не забыл, вечером тебя Федор к тётке Авдотье отвезёт, Тишкиной, будешь жить у неё на квартире. Старик её на войне погиб, детей нет, а дом большой, поживешь там какое-то время.
– Вот спасибо тебе Севостьян, даже не знаю, как тебя благодарить.
– Ладно тебе, устраивайся поскорее, в гости скоро зайдем, – ответил Готман.
Вечером, прямо из правления Федот отвез председателя на съёмную квартиру. Тётка Авдотья наварила супа из лебеды, да пару картофелин. Эх, хорош, получился ужин, а тут ещё и луковица завалялась в рюкзаке у председателя.
– Да, прямо царский ужин получился, а тётка Авдотья?
– Разве это ужин Василий Степанович, вот когда был муж покойный Савелий Силантьевич, было у нас небольшое хозяйство, куры, поросеночек, коровка, да огородик небольшой, вот тогда мы все же как-то жили, а сейчас что?
– Эх! Тётка Авдотья, видать, ты и вправду собственница.
– Да что ты сынок, какая собственника, держали-то только для себя.
– Ничего, тётка! Вот построим коммунизм, я думаю, это будет совсем скоро, вот тогда начнётся жизнь, ты даже представить себе не можешь, какая будет жизнь.
– Это что же сынок за жизнь такая будет?
– А любой, кто работает, будет получать за свой труд. Заработал, получи, а богатеев, на которых столько лет работал народ, искореним.
– А как же я, ведь старость настала, какой из меня работник?
– А вот старость людей большевики уважают, вот доживет человек до преклонных лет, работая на государство, и тогда государство будет ему платить.
– Платить? За что?
– А чтоб ты бабка сидела дома и ни о чем не горилась, потому что ты заработала. Ладно, пойду, посижу на пороге, да воздухом чистым деревенским подышу.
– Бородовой вышел на улицу, сел на пороге и глубоко вздохнул.
– Небо было чистым, звёздным и большая луна как будто висела над деревней, освещая всё вокруг.