Много он здесь награбил, людей помытарил и теперь, где скрывается неизвестно. Хотя говорят, что он где-то за границей, а в этих местах так и не появлялся до сих пор.
– Митяй? – Удивился Готман.
– Да, Севастьян Емельянович, – и протянул лист бумаги Готману.
– Так что же ты, собираешься вступить в колхоз?
– Да собираюсь, – коротко ответил Митяй.
– А, как же отец?
– Отец? А что отец, он живёт где-то своей жизнью, а я буду жить своей. Хочу работать как все и чтобы меня не презирали как сына кулака, я согласен на любую работу, куда пошлют.
– А если он объявится, тогда что? Вот придёт завтра под утро, а ты в колхоз на работу собираешься, тогда что делать будешь?
– А ничего не буду делать, сын за отца не в ответе. Соберусь и уйду.
– Да-а, удивил ты меня Митяй. Ну что же будем делать, – обратился Готман к Анисимову.
Анисимов был человеком замкнутым, да и сказать больше, к тому же из бывших. Конечно он не кулак и не помещик, но всё же из интеллигенции.
Его отец был служащим на ткацкой фабрике, а мать преподавала в гимназии. Сам Пётр Данилович получил хорошее образование в Москве, затем опять вернулся в Тамбов и работал на одном из заводов в больших чинах.
А вот после революции, он несколько лет нигде не работал и чтобы не помереть с голоду, Анисимов занимался с отстающими студентами у себя на дому.
Конечно, неграмотность в то время была очень высокая и большевикам, коммунистам приходилось обращаться к местной интеллигенции за помощью. Так и попал Анисимов в только что организованный колхоз недалеко от села Рассказово Тамбовской области простым счетоводом.
Анисимов посмотрел на Митяя и тут же ответил:
– А пусть будет так, как скажет народ.
– Хорошо Пётр Данилович, сейчас проголосуем.
– Ну, а что ты скажешь Федот? – Обратился Готман к Колесникову.
Федот был человеком малограмотным, умел по слогам читать и с трудом писал. Он родился и вырос в этой деревне, где также был его родительский дом.
В гражданскую воевал за советскую власть, а когда война закончилась, приехал обратно в свою деревню.
– Чего уж там, пусть работает в колхозе, я не против того, хотя последнее слово за людьми.
– Конечно Федот, люди решат. Ну, товарищи как вы считаете, возьмём этого красавца в колхоз?
– А что же не взять-то, парень не плохой, работящий не то что отец, – послышался голос.
– Возьмём, а то пропадёт парень!
– Пусть работает!
– А зачем он нам нужен?! Что, как крестьян обирать до нитки, это было хорошо, а теперь как советская власть наступила на хвост, так сразу под защиту, мол спасите нас от нехороших людей.
– Да что ты Егорыч несёшь, он-то причём здесь. Ведь совсем малой тогда был, не смышлён ещё. Это же отец его здесь заправлял всем.
– Конечно отец, зверь эдакий, чтобы ему не покрышки, а этот пущай живёт, да работает! – Громко крикнула баба, сидящая на скамейке, не далеко от стола правления. Тут и остальные бабы подхватили:
– Пущай! Пущай, глядишь, и польза от него будет колхозу, давай парторг записывай его в колхоз.
Время было позднее, солнце давно зашло за горизонт. Подул лёгкий прохладный ветерок и стало быстро темнеть.
Мимо скошенного поля, по луговой дороге ехала бестарка. Слегка погоняя лошадь, молодой Масловский парень что-то напевал себе под нос.
Обычно по этой самой дороге он ездил на станцию к вечернему астраханскому поезду, который проходил здесь один раз в неделю.
Как вдруг он увидел человека, идущего вдоль дороги в сторону села.
Он был небольшого роста, в светлой рубахе с закатанными рукавами, в широких штанах, заправленных в кирзовые сапоги и небольшим мешком за спиной.
Парень посмотрел на идущего человека, в надежде узнать в нём односельчанина, ведь в деревне он знал всех до единого. Но нет, кажется, этот мужик совсем ему не знаком.
– Эй, браток! Может, подвезёшь? – Крикнул вслед незнакомец.
– Да сядай сядай.
Незнакомец тут же запрыгнул в телегу.
– Вот спасибо тебе паренёк, а до Масловки далеко будет?
– До Масловки? До самой деревни минут тридцать, а до правления может и целый час, а вам-то куда?
– А мне как раз до правления. Доедем?
– Доедем.
– Вот как удачно, мне можно сказать повезло. А звать то тебя как?
– Петькой меня кличат.
– Петькой? Пётр значит. Ну а меня зовут Василий Степанович, а фамилия Бородовой.
– Бородовой? – Удивился Петька. – Это что же за такая фамилия?
– Ну, брат вот такая. Скоро о ней услышишь ещё не один раз. Ну, вот ты мне скажи, как люди тут живут?
– А ну пошла! – Пётр прикрикнул на лошадь и слегка одёрнул вожжи. – Давай родимая, а то мы до утра так не доедем, – лошадь прибавила шаг, а телега затряслась сильнее.
– Как говорите люди живут, да нормально живут, не жалуемся. Правда, бандиты тут появляются иногда, вон совсем недавно застрелили тут одного. Хорошим человеком был, коммунист, член правления, всё правду искал, вот и нашёл, в яруге его обнаружили, бабы шли на работу рано утром и увидели его мёртвым под ручьём.
– Вот как? Это кто ж такой?
– Да был тут приезжий, из города.
– Из города? Ну а, за что его убили?
– А кто ж его знает за что, правда слухи ходили что вроде как копал он тут под братьев Осиповых. Барин тут жил с сыновьями, ну а как здесь появилась советская власть, то он сразу сбежал, а сыновья говорят воевали против большевиков где то в этих местах.
– Да брат, вот так история, – задумался Бородовой. – Так что же было дальше, нашли убийцу этого человека?
– Куда там, в доме Осиповых сейчас живёт какой-то старик, вроде как их родственник. Сюда и милиция приезжала и следователь был, его допрашивали и даже в город возили, правда, потом отпустили.
– А почему отпустили?
– Не знаю, наверное доказательств не нашли.
За разговором время прошло незаметно. Скоро появились огни керосиновых ламп, да лучин в деревенских окнах, а ещё через некоторое время стало видно и само правление.
Глава 2
Колхозное собрание закончилось. Селяне расходились по своим домам. Из правления вышел и Готман. Он достал пачку папирос из кармана и закурил.
– А, вот ты где Севастьян Емельянович. – Готман обернулся и увидел Федота.
– Угости папироской, а то свои на столе оставил, – с улыбкой сказал Федот.
– Конечно, вот закуривай, – Готман положил пачку перед своим другом.
Федот закурил и глубоко затянулся.
– Вечер-то, какой тихий, даже домой идти не хочется, сидел бы да смотрел на звёзды до утра. Я помню в детстве соберемся, бывало с мальчишками во дворе и смотрим в небо. Очень нам нравилось мечтать, что где-то там далеко на Луне живут люди и наверное тоже смотрят на нас.
А, как ты думаешь Емельяныч?
– Что?
– -Ну, я говорю, смотрят на нас люди-то с Луны?
– Да как тебе сказать, я думаю, что нет.
– А почему нет?
– Да потому что там людей нет.
– Ну почему нет?
– Да просто нет и всё.
– Ну почему?
– Тихо Федот. – Готман прислушался, – кажется, лошадь едет и по-моему прямо сюда.
Прислушался и Федот.
– Да действительно, кто же это может быть?
– Не знаю мой друг, не знаю.
В сёлах уличных фонарей ещё не было, в то время по ночам было совсем темно. Но стук металлических ободов телеги было слышно далеко.
Лошадь повернула с дороги и скрепя не смазанными колёсами подъехала к правлению.
– Петруха! А ты что ж не в конюшне? – Удивился Федот увидев парня.
– Я дядя Федот человека вам привёз, вот попутчик со станции со мной едет.
Бородовой слез с телеги и подошёл.
– Здравствуйте товарищи. – Он вытащил из кармана мандат и протянул Готману.
Внимательно прочитав бумагу, Готман улыбнулся и передал документ Колесникову.
– Ну, наконец-то, мы вас долго ждём товарищ, как вас, Василий Степанович. Кстати, моя фамилия Готман Севастьян, парторг руководитель местной коммунистической ячейки, а это Федот Колесников мой помощник. Вы даже не представляете как нам нужен сейчас председатель, просто необходим, ведь время-то какое сейчас.
– Ну что же, вот и познакомились товарищи и давайте обращаться проще на ты, так оно лучше будет, – предложил Бородовой.