– Меня зовут Дуйшен, я сегодня приехал из Бишкека. Слушай, а какой сейчас год?
– Какой год? – удивился Кенжебек. – Это ты о чем?
На мгновенье повисла пауза, и тут крестьянин, кажется, что-то вспомнил.
– Аа, так ты мусульманин? Это же мусульмане считают года. Я не мусульманин, в нашей деревне мало мусульман, в основном, кыргызы-мусульмане все на юге, далеко отсюда. – махнул рукой Кенжебек в сторону юга. – Они говорят, постой-ка, что ровно тысяча сто тридцать два лета и столько же зим прошло с тех пор, как их святой пророк Мукамбет переселился из одного города в другой, или перебежал из одного города в другой…
– Сколько? – не поверил Дуйшен.
– Ты что, плохо слышишь? Говорю, одна тысяча сто тридцать два лета и столько же зим. – гордо повторил Кенжебек, демонстрируя, что он умеет неплохо считать. В айыле только он, его отец и еще несколько человек могли хорошо считать, и за это его очень уважали, несмотря на то, что он был обычным дехканином.
Значит, если начало летоисчисления по исламскому календарю начинается с 622 года, когда Мухаммед переселился из Мекки в Медину, то если к этой дате прибавить 1132, то получится ровно 1754. Выходит, если верить этому крестьянину, то сейчас 1754 год по новому грегорианскому календарю?! У Дуйшена снова вскружилась голова от этой мысли, которая опять подтверждала его опасения о попадании в прошлое.
– Что интересно, через каждые 355 дней они начинают голодать, потому что, говорят, через каждые 355 дней наступает их какой-то священный месяц, когда они должны ничего не кушать с утра до вечера. – продолжал говорить Кенжебек.
«Точно! Как я мог забыть, что в исламском календаре 355 дней, а не 365, как в новом грегорианском!? Значит, сейчас не 1754 год. – подумал Дуйшен. Он недавно только видел в интернете формулу, как правильно преобразовать года из исламского в грегорианский. – Значит, теперь из 1754, которые я уже получил сложением 1132 и 622, надо отнять результат деления 1132 на специальную цифру 33».
Агай присел на корточки, взял в руки прутик и прямо на песке начал делить 1132 на 33 в столбик. Кенжебек стал с удивлением наблюдать, не понимая, что происходит. У Дуйшена вышло 34,3. Он мысленно округлил до 34, и получил 1720 год.
– Так сейчас ровно 1720 год? – внезапно вскричал Дуйшен.
Крестьянин сначала молча уставился на агая, а затем удивленно промолвил:
– Ты умеешь писать и считаешь быстрее, чем наш мастер-Иса!
Но учитель его уже не слушал.
Значит, перенесся на 300 лет назад! Неужели все это из-за Бураны – из-за того, что он там наверху расфантазировался и размечтался перенестись в прошлое и поменять там все? Как такое вообще возможно? Что же это за башня такая? Дуйшен невольно обернулся и стал вглядываться в Бурану.
– Ты меня слушаешь? – толкнул его крестьянин. – Я говорю, ты удивительный человек. Но если ты путешествуешь один и без лошади, то пойдем к нам в айыл, у нас и отдохнешь. Без лошади тебя тут убьют разбойники. Вон, сам же видел, как их тут много. Никто не хочет работать, все хотят наживаться разбоем. Ты спас меня, поэтому я хочу отблагодарить тебя. Ты должен погостить у меня дома. – сказал Кенжебек и, взяв под руку Дуйшена, повел его к своей лошади.
– Расскажу в селе, никто не поверит, что ты один с одной палкой покалечил троих вооруженных разбойников, – восторженно продолжал тараторить Кенжебек. – Может кто-то знает в селе, что это за Пишкек такой, и где он находится. Наверное, мой отец точно знает. А считаешь ты странно. Я же тебе говорю тысяча сто тридцать два! С чего ты взял тысячу семьсот двацать?
Говоря это, Кенжебек снова удивленно осмотрел Дуйшена с ног до головы.
– У вас в Пишкеке все так одеваются? Пай-пай-пай! – восхищался он не переставая. – Что это за место такое.
Дуйшен тоже посмотрел на свое одеяние как бы со стороны. Да, для 1720 года его разноцветная одежда действительно выглядела очень необычно. Если, конечно, это действительно прошлое.
– Я таких чокоев2 в жизни никогда не видел. Большие, твердые, наверное, неудобные в долгой ходьбе, – не унимался Кенжебек, вновь и вновь оглядывая гостя из будущего.
Айыл находился в часе пешей ходьбы от Бураны. По пути Дуйшен осматривался по сторонам и нигде не видел признаков цивилизации – никаких асфальтовых дорог, никаких проезжающих мимо машин, никаких современных домов, хотя все это должно было быть здесь. Если только… если только опять же не путешествие во времени.
Приближаясь к айылу, агай увидел селение из примерно пятидесяти или около того юрт. В нескольких местах в стороне паслись табуны лошадей и овец. По селенью же передвигалось множество разных людей, но никто не был одет по-современному, то есть по меркам 2020 года. У всех мужчин были традиционные кыргызские чапаны, на головах тебетеи или калпаки, на женщинах элечеки3.
Юрта крестьянина Кенжебека стояла почти с краю села, однако, незамеченными им пройти не удалось, мальчишки сразу узнали Кенжебека и очень странно одетого чужеземца, и стали громко смеяться и показывать на них пальцами. Некоторые люди стали даже оборачиваться и смотреть на них, и Кенжебек поспешил быстро завести Дуйшена в свою юрту, видимо, чтобы никто не стал задавать лишних вопросов. Однако один из соседей успел его окликнуть.
– Эй, Кенжебек! Ты что это сегодня так рано? Закончил уже работу или решил прогулять?
– Да, Кадыр-байке, закончил. Да и гость ко мне приехал, издалека. Настоящий баатыр. Троих разбойников одной палкой побил, спас меня, – не удержался и похвастался Кенжебек. И быстро завел Дуйшена в свою юрту.
Глава 3. Легенда Дуйшена
– Заходи, друг, это моя юрта. – завел Дуйшена Кенжебек. – Как видишь, живу я небогато, со своими пожилыми родителями. Это мой ата Бейшен, а это моя эне Уултай4.
У очага в центре юрты сидела уже пожилая женщина и размешивала что-то в казане. Дедушка же сидел у дальней стены и что-то стругал маленьким ножом.
Дуйшен поздоровался, и Кенжебек усадил его рядом со своим отцом.
– На меня сегодня в поле напали разбойники – хотели нашу лошадь увести. А главное, мне показалось, что это наши же сарыбагыши, скорее всего из дальних кочевий, – заявил Кенжебек.
– Какие соседи пошли, – заохала мать, – лихое время наступило, сосед идет на соседа, брат на брата.
– А Дуйшен, этот баатыр, вступился за меня и одной лишь палкой всех троих разбойников обратил в бегство. Говорит, в далеких землях научился так лихо сражаться, – начал рассказывать Кенжебек. – Сегодня у нас праздник, я зарежу в честь него самого жирного барана! Дуйшен, друг! Я живу небогато. У меня из скота только одна худая лошадь, да десяток овец. Но для тебя мне теперь ничего не жалко! Будь моим гостем! Садись и отдыхай, а я быстро за бараном. – И, взяв большой нож, Кенжебек вышел из юрты.
Минут через двадцать мясо уже закладывали в казан. Кенжебек, судя по быстроте разделки барана, знал свое дело хорошо.
Бешбармак был добротным, мяса было вдоволь.
– Жены у меня уже нет, болезни часто уносят у нас даже молодых. Зато у меня остались две красавицы-дочери: Акылай и Саадат. – рассказал Кенжебек. – Они еще маленькие, играют где-то на улице, на ужин зовешь – не накричишься, придут, когда сами проголодаются.
В это время к Дуйшену обратился дед Бейшен.
– Если ты кыргыз, откуда ты, из какого роду-племени? Что делаешь в этих краях без лошади? – спросил он, потягивая свой горячий сорпо5.
По пути сюда Дуйшен уже успел придумать себе легенду. Правду, что он прилетел из будущего, рассказывать, конечно же, было бесполезно – все равно не поймут и не поверят. Пришлось сочинить наиболее правдоподобную историю.
– Да, я кыргыз, но я не помню, откуда я, – начал свою легенду Дуйшен.
Он пока не хотел говорить, что он из иссык-кульских саяков и прекрасно знает своих предков до седьмого колена. Кто знает, а вдруг они враждуют, может сложиться неудобная ситуация. Ладно, Кенжебек, но другим в селении может не понравиться.