-Да ладно тебе… - Клотильда махнула рукой, отметая все сомнения. - Я и гадаю-то очень редко. Не люблю это занятие.
-Почему?
-Потому что сбывается.
-А если выпадает «Смерть», значит, человек скоро умрет?
-Ничего подобного. Монах, а не знаешь. Смерти не существует. Знаешь, какой стих подписан к этой карте? - Она снова вытащила из колоды «Смерть» и прочитала, водя пальцем по ломаным буквам на ленте, обвивающей картинку: «Ich bin Auferstehung und Leben».
Ремедий нахмурил лоб.
-Это из Писания. А почему не по-латыни?
-Понятия не имею, - беспечно сказала Клотильда. И заторопила его: - Давай лучше играть. Смотри. У меня на руках младший грех - «Непослушание». Есть у тебя «Подчинение»?
Она сунулась в его карты.
-Нет, «Подчинения» нет. Попробуй взять мой грех другой добродетелью.
Ремедий протянул «Надежду».
-С ума сошел! - Она хлопнула его по руке. - А чем ты будешь бить «Отчаяние», скажи на милость, если выбросишь «Надежду» на какое-то «Непослушание»? У тебя же есть «Стыдливость», смотри…
Выхватила карту из его пальцев, покрыла ею «Непослушание», отложила в сторону.
Вскоре игра увлекла обоих. Прошло немало времени, прежде чем Ремедий вспомнил о новичке, которого силился узнать. Поискал глазами. Теперь рядом с незнакомцем сидел Иеронимус. Они были погружены в негромкую беседу.
И Ремедий успокоился.
Иеронимус поднял голову. Незнакомый молодой человек стоял возле него, глядел на сидящего сверху вниз светлыми печальными глазами.
-Вы Иеронимус фон Шпейер?
Иеронимус подвинулся, дал ему сесть рядом. Тот примостился, обхватил руками колени. От его грязных волос пахло землей.
-Я Валентин Вебер, - сказал незнакомец тихо. - Мы с вами встречались раньше. Один раз. С тех пор я ждал вас.
Иеронимус молчал, ждал, что будет дальше.
-Вы помогли мне, - добавил Валентин.
Тогда Иеронимус повернул голову, желая рассмотреть этого человека получше.
-Я не помню тебя, - сказал он наконец.
Валентин отозвался - почти шепотом:
-Я разговаривал с вами из могилы. Я мертв, отец Иеронимус. Вот уже семь лет как мертв. Только одно и живо еще - моя благодарность.
Иеронимус поднял руку, провел пальцами по щеке молодого человека. Щека была холодной и на ощупь дряблой.
Валентин грустно улыбнулся.
-Видите? Я мертв.
Тогда Иеронимус спросил:
-А я?
-Не знаю, - ответил Валентин.
Иеронимус видел, что юноша не лукавит.
-Почему же мы встретились с тобой, если ты мертв, Валентин?
-Может быть, вы умираете, отец мой? - спокойно спросил его Валентин.
-Может быть, - согласился Иеронимус.
А Валентин сказал:
-Все эти годы я желал только одного: увидеть вас. Тогда, в Айзенбахе, я слышал ваш голос. Я ничего не знаю о вас. Ничего, кроме голоса.
Иеронимус шевельнулся.