– Как дела, бойцы?
– Рады сраться ваш-ство! – мерзким голосом заверещал Голос, подпрыгнув на плече у Комедианта.
Десантник захохотал, пощекотал Голос пальцем, потом сунул нос в сверток на руках Пиф, полюбовался на уродливого младенца, ущипнул женщину за ляжку, хлопнул Комедианта по плечу. Карусельщик посмотрел на него приниженно и осмелился выдавить из себя робкую улыбку. Вальс споткнулся, в шарманке что-то хрипнуло и стихло.
Затем десантник обернулся к Мэтру.
– Ну, а ты кто такой?
– Я… восемнадцать публикаций в толстых журналах… и крещен… верую… – забормотал Мэтр.
– Писака? – оживился десантник. – Ну-ка, почитай.
Он махнул рукой, и тут же появился огромный трон. Золотой трон с алыми кистями, размером с трехэтажный дом. Десантник взгромоздился на него, поерзал, как будто вырос – во всяком случае, он не терялся на фоне гигантского кресла. Заложил ногу на ногу, склонил голову на плечо и уставился на Мэтра с неприятной улыбкой.
– Где я? Кто вы? – Мэтр отступал от компании, пятясь задом. – Куда я попал? Господи, верую!.. Спаси меня! Изыди, сатана, изыди!..
Он начал истово креститься.
Хозяин захохотал. Трон подпрыгивал под ним, пока не развалился, и Хозяин хлопнулся со всего размаха на землю.
Мэтр повернулся и побежал прочь, во весь голос призывая на помощь какого-нибудь милосердного ангела.
Комедиант пожал плечами.
– Ангел был рядом, почему он не понял этого?
– В его представлении ангел должен быть похож на директора крупного банка, – задумчиво сказала Пиф. – Строгий, всезнающий и милосердный. И уж конечно без всякого чувства юмора.
Хозяин с интересом посмотрел на нее.
– Ты злая, – заметил он. – Неужели тебе его не жаль?
Пиф подумала немного.
– Нет, – честно сказала она.
– Не верится, что ее нет уже целый год, – сказал Беренгарий.
Они с Геддой шли по мосту Нейтокрис. По Евфрату полз лед. Город сверкал, омытый тающим снегом.
– Здесь мы простились с ней в последний раз, – задумчиво говорил Беренгарий. – Мы тогда напились… Она была в смятении, все говорила о том, что жизнь потеряла смысл, что из рук ушло, утекло… – Он махнул рукой и, отвернувшись, уставился на воду.
Гедда взяла из его рук початую бутылку пива – третью за сегодняшний вечер, хлебнула. Она заметно охмелела.
– Я расскажу тебе то, что не рассказывала никому, – проговорила она вдруг. – Обещай, что будешь молчать.
– Могила! – сказал Беренгарий и мутно поглядел на нее поверх очков. Его мокрые губы расплылись в улыбке. Он отобрал у Гедды пиво, допил и бросил бутылку в воду. – Могила, – повторил он.
– Я разговаривала с ней уже после ее смерти, – выпалила Гедда.
Беренгарий покачал головой.
– Только без этой… без черной магии, – сказал он, суеверно отплевываясь. – Ты у нас чернокнижница известная.
– Я не шучу, – повторила Гедда, немного обиженная.