Без улыбки он посмотрел на Гедду.
Она покраснела и путано объяснила, что ей велели зайти сюда.
– «Загробные компьютерные конференции», что ли? – спросил наконец рыжий неодобрительно.
– Мне сказали, что… Простите…
Гедда вдруг поняла, что не в состоянии произнести вслух то, что услышала в Эбаббаррском парке. Слишком нелепо это звучало. «Понятия, вырванные из привычного контекста, подчас неожиданно обнаруживают свою абсурдность», – вспомнила она один из любимых афоризмов Пиф.
Темные глаза Василия изучающе смотрели на Гедду.
– Вас оповещали? – спросил он с легким раздражением.
Гедда кивнула. Она ждала, что сейчас Василий объяснит ей: все это шутка пьяного кретина, она извинится, уйдет и потом целую неделю будет такое ощущение, будто нахлебалась дерьма.
Но ничего этого не произошло.
Василий шумно вздохнул, будто досадуя на то, что его отвлекают.
– Ладно, – молвил он, являя милость. – Через десять минут дождь кончится и пойдем. Помолитесь пока.
– Я…
Гедда хотела сказать, что она вовсе никакая не христианка, а сюда пришла исключительно по делу, но подавилась. Не дожидаясь этого объяснения, Василий сердито фыркнул:
– Тогда просто постойте, на иконостас поглазейте, все польза. Он, кстати, старинный, еще времен царицы Нейтокрис.
Через десять минут дождь действительно закончился. Василий позвал Гедду, и она послушно поплелась за ним.
Зеленый крашеный купол церкви, осененный бедным, но чистеньким позолоченым крестом, сиял под солнцем. У входа громоздился гроб, из которого глядело восковое старческое лицо, толпились суетливые старухи. Одна шмыгнула мимо Гедды. В Вавилоне этих христиан становится все больше, подумала Гедда.
Василий свернул на боковую дорожку и, шагая размашистым шагом, повел Гедду мимо старых могил. Местами захоронения располагались так близко, что приходилось протискиваться боком. Одежды Василия намокли. Гедда промочила туфли и чувствовала, что вот-вот натрет ногу.
Наконец Василий остановился возле склепа, охраняемого мраморным ангелом. Ангел преклонил колено, приложил палец к губам, распростер крылья. От ветра и дождя он почернел, голуби нагадили ему на голову, но сейчас дождь смыл почти весь птичий помет.
– Шаваиот! – рявкнул Василий так неожиданно, что Гедда подскочила.
– Здеся я, – донеслось из склепа дребезжание старческого голоса.
– Вызывающая пришла, – сказал отец Василий.
– Как назвалась? – недовольным тоном вопросили из склепа.
– Никак.
– Мог бы и спросить.
– Житья от твоих загробщиков нет… – проворчал Василий. – Только и дела мне, что таскать их сюда…
– Сам же в храме сидеть не пускаешь, – огрызнулись в склепе.
За дверью заскрежетало, закряхтело. Василий метнул на Гедду странный взгляд, будто хотел ее подбодрить, но промолчал, только сильно сжал ее руку своими крепкими мясистыми пальцами – и ушел.
Гедда проводила его тоскливым взглядом. Хотя она, конечно, терпеть не могла христиан, этот толстый сердитый Василий был, по крайней мере, человеком. Шаваиот мог оказаться кем угодно.