Десяток пар всякого повидавших глаз уставился на него.
-Во, дон стоят. Побелели весь.
-Хе… Так благородные, известно, не в привычку…
-Воды, говорят, в таких случаях дать, да цепь коротка, не дотянуть…
-Чего там, оклемаются…
-Мне бы такого… Такие про что спросишь, про то и ответят…
-Вы, братья, потише, не то как рубанет… Колец-то сколько… И бумага.
-Как-то они на нас уставились… Отойдем, братья, от греха.
Они группой стронулись с места, отошли в тень и оттуда поблескивали осторожными паучьими глазками. Ну, хватит с меня, подумал Румата. Он примерился было поймать за рясу пробегающего монаха, но тут заметил сразу трех, не суетящихся, а занятых делом на месте. Они лупили палками палача: видимо, за нерадивость. Румата подошел к ним.
-Во имя господа, - негромко сказал он, брякнув кольцами.
Монахи опустили палки, присмотрелись.
-Именем его, - сказал самый рослый.
-А ну, отцы, - сказал Румата, - проводите к коридорному смотрителю.
Монахи переглянулись. Палач проворно отполз и спрятался за баком.
-А он тебе зачем? - спросил рослый монах.
Румата молча поднял бумагу к его лицу, подержал и опустил.
-Ага, - сказал монах. - Ну, я нынче буду коридорный смотритель.
-Превосходно, - сказал Румата и свернул бумагу в трубку. - Я дон Румата. Его преосвященство подарил мне доктора Будаха. Ступай и приведи его.
Монах сунул руку под клобук и громко поскребся.
-Будах? - сказал он раздумчиво. - Это который же Будах? Растлитель, что ли?
-Не, - сказал другой монах. - Растлитель - тот Рудах. Его и выпустили еще ночью. Сам отец Кин его расковал и наружу вывел. А я…
-Вздор, вздор! - нетерпеливо сказал Румата, похлопывая себя бумагой по бедру. - Будах. Королевский отравитель.
-А-а… - сказал смотритель. - Знаю. Так он уже на колу, наверное… Брат Пакка, сходи в двенадцатую, посмотри. А ты что, выводить его будешь?
-обратился он к Румате.
-Естественно, - сказал Румата. - Он мой.
-Тогда бумажечку позволь сюда. Бумажечка в дело пойдет. - Румата отдал бумагу.
Смотритель повертел ее в руках, разглядывая печати, затем сказал с восхищением:
-Ну и пишут же люди! Ты, дон, постой в сторонке, подожди, у нас тут пока дело… Э, а куда этот-то подевался?
Монахи стали озираться, ища провинившегося палача. Румата отошел. Палача вытащили из-за бака, снова разложили на полу и принялись деловито, без излишней жестокости пороть. Минут через пять из-за поворота появился посланный монах, таща за собой на веревке худого, совершенно седого старика в темной одежде.
-Вот он, Будах-то! - радостно закричал монах еще издали. - И ничего он не на колу, живой Будах-то, здоровый! Маленько ослабел, правда, давно, видать, голодный сидит…
Румата шагнул им навстречу, вырвал веревку из рук монаха и снял петлю с шеи старика.
-Вы Будах Ируканский? - спросил он.
-Да, - сказал старик, глядя исподлобья.