Мою душу пронзала боль. Сотни игл впивались в сердце! Я все еще не мог поверить, что оставил Маргарет. Я уже соскучился по своей жене и готов был отказаться от этой затеи и вернуться к Маргарет. Вернуться и выкопать хоть сто могил, лишь бы быть рядом с ней. Но не мог. Всего пара месяцев, и мы станем богатыми!
Утро было морозным. Вся бухта серебрилась от инея. Изо рта шел пар, тело знобило. Это от волнения.
Я был крайне взволнован, когда меня переправляли на корабль. На настоящий пиратский корабль! Чем ближе мы подплывали к «Бордвиллю», тем невероятнее он мне казался. Его мачты пронзали небеса, а сидевшие на них матросы, и вовсе казались муравьями, ползающими по соломинке. На волнах, плавно покачивалась гигантская корма корабля, и по своей величине и весу, скорее напоминала многоэтажный дом. На флагштоке развевалось красное полотнище. Я увидел изображенную на нем черную петлю, и припомнил слова своего, теперь уже бывшего, соработника. Он, тогда на кладбище, рассказывал мне о черной петле на красном фоне. Это и был флаг Говарда Хэтчера.
По мере приближения, я все сильнее ощущал запах сырого дерева, плесени и пороха. Вскоре, я благополучно поднялся на палубу. Никогда мне еще не доводилось бывать на корабле. Он покачивался, его мачты еле слышно подпевали бьющимся о скалы волнам, паруса трепетали на ветру.
Работа шла полным ходом. Мимо меня то и дело проносились матросы и все они напевали какую-то пиратскую песню.
Неси свою ношу, веселый пират!
Пока через край, не польется вино!
Ждет твою душу – пламенный ад!
А бренное тело – песчаное дно!
Честно признаться, меня повергла в ужас эта песня. Как и те, кто ее горланил. Это были избитые жизнью и саблями люди. Спины их натружены и сгорблены, брови хмуры, кожа темна и изрезана морщинами. На суше этих матросов можно легко спутать с пьяницами или могильщиками, такими как Хьюго. Но здесь, на корабле, это были матросы, вернее пираты!
В процессе работы, матросы неоднократно упоминали о той туше гвардейца, что засалена в бочке. Говорили, что надолго его бы не хватило, но Говард Хэтчер – самый мудрый и добрый из всех пиратских капитанов, позаботился о своей команде. Хвала и честь Говарду!
Наверное, про человечину, которую пираты уже устали жевать, они, скорее всего, преувеличивали. Но мой компаньон уже упоминал о каннибализме на кораблях.
– Извините, сэр, – обратился я к одному из матросов, что возвращался из трюма, – вы не подскажете, где я могу найти капитана?
Матрос молча махнул в сторону капитанского мостика и сказал, что он у себя. Я поблагодарил моряка и он, тяжело ступая, отправился за следующим бочонком рама. Сердце мое бешено стучало и от волнения едва не выпрыгивало из груди. Настал тот момент, когда я подпишу договор, и если все получится, уже сегодня отправлюсь в море.
Едва я занес кулак над дверью капитанской каюты, как вдруг оттуда донесся вопль:
– … а кишки твои, я разбросаю по всей палубе! Ясно тебе, обезьянья твоя рожа?!
Я, почему-то сразу подумал, что этот вопль слетел с губ Говарда и не ошибся.
– Я вас понимать, – произнес дрожащим голосом кто-то изнутри каюты. – Я забирать эта портовая шлюха и уходить.
– Как раз портовую шлюху ты, нелюдь, оставлять, – сказал Говард. – А сам уходить. Пшел, горилла!
С этими словами, капитан схватил незнакомца и открыл его лбом дверь своей каюты. Тот же час к моим ногам упал черный как уголь мужчина. Скорее всего, этот человек хотел продать капитану куртизанку, но капитан посчитал, что вправе воспользоваться ею бесплатно. Я прочел в глазах темнокожего испуг, лысую макушку покрывали огромные капли пота, мочка его уха была порвана и с нее по шее бежала кровь.
Я хотел помочь несчастному подняться, но он кинулся от меня как от прокаженного, при этом громко крича:
– Гувер уходить! Гувер будет уходить с корабля! Шлюха оставлять для вся команда! Гувер уходить!
Кто-то из матросов еще умудрился дать пинка под зад темнокожему незнакомцу и все проводили его взрывным хохотом. Что-то мне подсказывало, что с таким капитаном я еще натерплюсь.
Я думал, что Говард испытывает лютую неприязнь только лишь к темнокожим, но на тот момент я еще очень плохо знал Говарда. Он испытывал неприязнь не только лишь к тем, которых называл обезьянами, но и в целом ко всем подряд. Он любил только себя. А еще, Говард любил выпить. Много выпить!
– Что тебе нужно, щенок?! – рявкнул на меня капитан, когда я осмелился войти к нему в каюту. Говард уже лежал на кровати, а сверху на нем, восседала женщина, за которую он не посчитал нужным расплатиться. – Кто ты?!
– Извините, сэр, – пробормотал я. – Слышал, вы набираете команду.
– Практически вся моя команда кормит рыб на дне, – ответил мне капитан. – Они были славные парни, но Дэйви Джонс распорядился их судьбами по-своему. Моя команда изрядно потрепалась этими малодушными гвардейцами! Этими гнусными древоточцами! Моллюсками! Поэтому да, мальчишка, я набираю команду.
– Я бы хотел…
– Что ты умеешь? – спросил Говард и я не сразу понял к кому он обратился, ко мне или к восседавшей на нем проститутке. – Чем удивишь меня?
Мне нечем было козырять. Я никогда не ходил по морям и не имел об этом ремесле даже малейшего представления. Поэтому, я сказал капитану, что из меня выйдет неплохой юнга. Для начала.
– Там, на столе, – произнес капитан, – лежит бумага. Впиши туда свою фамилию, напротив нее – свою подпись и проваливай к дьяволу!
Это была первая моя встреча с капитаном Говардом Хэтчером. Если честно, я несколько иначе представлял себе нашу встречу и самого капитана. Да, я был разочарован.
Только вот сбежать с корабля в первый же день, мне не позволили глаза моей Маргарет. Они стояли передо мной и в этих глазах была тоска о хорошей жизни. Маргарет никогда не наедалась. Никогда Маргарет не одевалась в хорошие одежды. Никогда она не наслаждалась запахом парфюма на своей коже. Если я не отправлюсь на этом корабле, под руководством этого капитана, бок о бок с этими зловонными, дикими пиратами в море, то совсем скоро моя дорогая Маргарет будет есть собак.
– Дверь за собою прикрой, – потребовал от меня капитан и я подчинился. Это первый приказ, который поступил мне от моего капитана. Я повиновался и вышел.
Говард остался с женщиной, а я, с головой окунулся в работу.
Пять долгих часов, мы перетаскивали провизию с берега в трюм. Я обливался потом, ноги мои подкашивались. Но ударить лицом в грязь, едва ступив на корабль, я не имел права.
Изнемогая от жажды и усталости, я начинал понимать, кто такие пираты и еще, я понял, что на корабле Говарда, мог оказаться любой, кто пожелает. Зачастую это сброд из преступников, которых на суше ждала лишь виселица, да тех, кто в море провел большую часть своей жизни и ничего кроме вязания узлов не умел. Это касается одного нашего джентльмена, имя которого, вы непременно вскоре узнаете.
Так же я много слышал, что Говард очень богат. Матросы обсуждали его несметные богатства и счета в бесчисленных банках по всей стране. Тем не менее, проститутку он оплачивать не стал. Возможно из-за принципов – не иметь дел с, как выражался Говард обезьяньими рожами, а может и просто из-за отсутствия денег.
Так или иначе, женщину после оказанных ею услуг, Говард приказал выбросить за борт. Матросы сжалились над ней, и осуществили еще один рейс до берега и обратно.
Едва нежные лучи осеннего солнца коснулись покрытой инеем гавани, «Бордвилль» отдал швартовые.
Я крайне смутно представлял, что такое пиратский корабль, и какую таит опасность плавание под столь пугающим флагом. В глубине души я понимал, что смерть для пирата как тень в ясную погоду, она всегда рядом и как не старайся, вступив на этот путь, будь готов в любой момент отправиться на виселицу или умереть куда более мучительной смертью. Так или иначе, пираты состоятельные, но вопрос здесь другой, как пираты тратят свое состояние.