Девчушку приютили родственники из соседней деревни. Приняли её радушно да с любовью. Лишние руки в доме никогда не помешают. К тому же дядька её всегда о дочке мечтал, хоть обычно в деревнях одни сыновья в чести. А то, что у девчушки не всегда всё ладилось да часто с ней беды приключались, так с кем не бывает? Ну разве что с ней чуть чаще обычного. Да и чего греха таить, жалели сиротинушку. Вот, кстати, оттого что жалели и прозвали её Желей.
Через полгода беда в дом к ним пришла. Заболела тётка девчушкина, да слегла так, что и не встала боле. А злые языки по деревне слух стали распускать, мол, от девчонки все беды и пошли, зря приютили сиротку. Семья же девочку ни в чём не винила и всячески от таких слухов оберегала. Но нет-нет, да видела девочка, как при встрече с ней все отворачиваются да плюют через плечо, будто с лихом повстречались.
Шли годы, девочка росла. Пришёл возраст, когда пора бы уже и замуж её выдавать, да только крепко в деревне укрепилось мнение, что беды она несёт. А тут ещё с каждым годом село всё беднее и беднее жить стало. И рыбаки меньше рыбы ловят, и охотники меньше дичи носят, и в домах всё меньше урожай, куры хуже несутся да коровы удоями не радуют. Людям бы задуматься, что это всё оттого, что духов почитать меньше стали, уважение к ним потеряли, но не свойственно человеку в себе причину искать. Вот и сделали девку кругом виноватой. Всё больше разговоров стало о том, что избавиться от неё надобно, всё сильнее неприязнь свою стали ей выказывать. Да к дому дядьки её стали ходить, то по одному, то толпой. Говорили, мол, ведьму приютил.
И тут случайно появляешься ты, Дражек. Спасаешь брата девочки, когда тот чуть не утоп. И вот пришла ему в тот момент мысль, как сестрицу свою от ярости деревенского люда спасти. А надо всего лишь якобы за его спасение девчонкой с тобою расплатиться. Уж не знаю почему, но верил он, что ты поможешь его сестре. Так вот и очутилась у тебя Желя, племянничек. А ты, как заклинатель, должен был первым попытаться в её проклятии разобраться, а не ждать моего вмешательства.
Ягиня замолчала. А я сидела, уставившись в одну точку, потому что до рассказа тётушки я совсем не помнила ни ведьмы, ни пожара. Я просто знала, что живу с дядей и братьями, а почему так случилось, даже не думала никогда. Получается, это я виновата в том, что мои родители погибли в пожаре! Так страшно и ужасно умерли по моей вине! По щекам покатились слёзы, я всхлипнула и зажала рот руками, чтобы не издавать слишком громких звуков.
Тётушка Ягиня села рядом со мной, обняла и тихо начала успокаивать:
– Ну-ну, нет твоей вины ни в чьей погибели. Успокойся.
Всё-таки голос у Ягини обладал каким-то чудодейственным свойством, потому что я почти сразу же успокоилась, а она, перестав меня обнимать, встала и опять начала ходить по комнате.
Заклинатель наконец подал голос:
– Значит, она просто появилась не в том месте и не в то время? Удачливостью девка и до проклятия не могла похвалиться.
Ягиня замерла и отвесила племяннику ещё один подзатыльник:
– Думай, что говоришь! К тому ж Ивашку она спасла своим появлением. Узнала я ту ведьму, Дражек. И проклятье это узнала.
Кажется, для меня сегодня было слишком много сказано, потому что только сейчас, когда тётушка назвала имя мальчика, я поняла, что именно эту историю вновь и вновь пересказывают в деревнях, когда говорят, что нельзя верить ведьмам, мол, помните тот случай с Ивашкой и Бабой Ягой? Внезапно я будто стала одним из главных персонажей какой-то недоброй сказки.
Из моих размышлений меня выдернул вопрос заклинателя:
– И что за ведьма?
– У ведьмы этой много имён. Говорят, когда-то давно её звали Марика, когда она была молода и красива. Но это было ещё до того, как она обратилась к запрещённым сторонам магии и стала переходить границы дозволенного, обращаясь к тёмным силам. После этого её стали звать Мара, ибо несла она только смерть, мор и кошмары. С каждым её колдовством она теряла кусочек своей души и частичку красоты. Всё меньше она походила на ту красивую молодую женщину, которой была, и всё больше становилась похожа на старуху, которой впору пугать не только детей, но и взрослых. Но однажды она перешла черту. Ту, что никто и никогда не должен переходить, а уж тем более женщина. Особенно мать. Она принесла в жертву тёмным силам собственного сына, и сама не вынесла груза своего поступка. Она обезумела. С тех пор в каждом мальчике искала своего сына, а в каждой женщине видела убийцу. Её стали называть Манья. Теперь в ней совсем ничего не осталось от женщины, которую некогда звали Марика. Она уже даже не походила на старуху, скорее жуткий призрак, блуждающий по свету в поисках сына. Ты наверняка слышал это имя, Дражек. Это имя вселяет страх. Этим именем пугают уже не детей и взрослых, этим именем можно напугать даже сильнейших ведуний и заклинателей. Потому что для простого люда Манья – просто выдумка, страшная сказка для ночных посиделок у костра. Но гораздо страшнее знать, что Манья – реальная женщина, сгубившая собственного ребёнка ради умножения своей силы, и что она действительно живёт где-то на этом свете. Вот с кем не посчастливилось встретиться Желе. Вот кто её проклял.
Мою кожу покрыли мурашки, несмотря на тёплые лучи светила, бьющие в окно. Казалось, что сейчас небо заволокут тучи, грянет гром или внезапно наступит ночь. Потому что все эти ужасы, о которых говорила тётушка Ягиня, совсем не вязались с тёплым летним днём и ярким светом. Я поёжилась. Видимо, это не скрылось от зоркого глаза тётушки.
– Дражек, племянничек дорогой, а ну-ка, превратись на время в добросердечного хозяина, сделай нам горячего взвара. А уж после я расскажу вам о проклятии.
Дорогой племянничек явно был недоволен таким раскладом, но спорить с тётушкой не стал. Пока его не было, Ягиня обратилась ко мне.
– Повезло тебе, Желенька, с братом твоим, который тебя сюда направил. Мой Дражек, может, и кажется суровым, да кто, как не он, поможет тебе с твоей бедой? А он поможет, я не я буду. Может, покочевряжится, но поможет. Так что ты не бойся. Ни проклятия, ни уж тем более Дражека. Я же вижу, как ты опасливо смотришь на него. Не такой он грозный, как в деревнях считать принято. Да и обида на тебя у него пройдёт.
– Да, я не боюсь, тётушка, только стыдно очень, – прошептала я.
– А, – Ягиня махнула рукой, – стыдно, когда дети на соседа похожи.
Тут на столе как по волшебству появились три кружки взвара. Я охнула.
– Как это?
Ягиня заулыбалась.
– Скатерть-хлебосолка. Ты думала, что все эти дни к тебе заходил кто-то и еду приносил, а это всё она. Может, Дражек тебе как-нибудь про неё подробно расскажет.
К кружкам взвара добавилась чашка мёда и пирог. Через время вернулся заклинатель. Ели мы молча, но по тому, как господин Драгош постукивал пальцем по столу, было понятно, что ему не терпится услышать продолжение рассказа Ягини. Мне вроде тоже хотелось знать больше о моём проклятии, но вместе с тем было страшно. Хотелось спрятаться от всего этого подальше, притвориться, что это всё дурной сон, и я вот-вот проснусь оттого, что Мстята трясёт меня за плечо.
Господин Драгош отставил кружку, всем своим видом говоря, что пора бы Ягине продолжить свой рассказ. Она ещё чуть-чуть посидела молча, потом отодвинулась от стола и сказала:
– Я сказала, что проклятие узнала, да только это не совсем так. Манья связала воедино несколько разных проклятий. Она всегда была умна и безумие этот ум лишь извратило. Извратило настолько, что она создала одно проклятие, которое обладает особенностями нескольких. Это проклятие крови, смерти и лиха.
– Она прокляла не только девчонку, но и всех её кровных родственников? – задумчиво то ли утвердительно, то ли вопросительно сказал заклинатель.