– Давай! – бросаю я ей, – Будешь внукам рассказывать потом, как с дядькой Вадимом… э… – я вдруг понимаю, что не знаю, что дальше сказать…
Идиотизм! Вот умею я вдохновить и воодушевить! С дядькой Вадимом что? Военных расстреливала? Мародёрством занималась? Скрывалась от властей в подвалах и… скрывалась в…
ДА! Да, чёрт возьми! Как я сразу об этом не подумал? Я оборачиваюсь к ней:
– Если доберёмся до дачи моей, то там укроемся точно. У меня там запасы еды, глубокий погреб надёжный, система безопасности и вероятность, что эти найдут нас вообще неболшая… Что им там может быть нужно в таком захолустье? В общем там всяко лучше, чем тут… Давай?
Она проходит мимо меня, глядя в землю.
– Сашка! Что думаешь?
Она останавливается в трёх шагах передо мной и медленно меланхолично поворачивается:
– Да, Вадим… давай. Нам нужно спешить.
Вот ведь я олух. Тупица. Иду, хромаю, боль стреляет в голову при каждом шаге. И от этого злость только усиливается. Она ребёнок. Она раз пять чуть не умерла за эти сутки… А я… осёл. Грубый. Эгоистичный. Представил, что кто-то так вёл себя с моей дочерью и понял, что убил бы его на месте. Гнев клокочет где-то в глотке. Мы идём дворами, среди бела дня.
Могут ли рядом быть патрули или выброшенные системой агрессивные асоциалы? Да. Наверняка. Но я больше не могу прятаться – у меня нет на это сил. У нас нет на это времени. Дворами осталось пройти не много – потом свернём в бор на окраине и оттуда будет километров десять-двенадцать, не больше. Это не много… если не будет никаких препятствий и неожиданностей. Думаю о том, как избежать многоэтажек, торговых комплексов и других мест возможного скопления отщепенцев или возможного интереса военных…
– Саша… есть хочешь?
Она молча кивает.
– Кажется мы уже сутки не ели…
Сашка молчит. Можно, конечно пожевать сухую крупу или сухие макароны на ходу. Но я знаю, что на окраине перед бором есть небольшой магазинчик. Он на отшибе, вероятность нарваться, конечно существует, но… искушение велико. Вот его уже видно. Могли ли его разворовать? Вряд ли. Ближе к жилому массиву есть более крупные цели для мародёров. До магазина остаётся метров двести пятьдесят, которые нужно преодолеть на открытом пространстве и… внутри меня начинает нарастать тревога.
Мы слишком долго идём в тишине. Мы слишком легко прошли эти дворы – не могли вояки всех тут пострелять… а если и могли, то… значит они сами где-то поблизости. Да к тому же: те отморозки в зелёном просто выводили людей во двор и убивали их. Но где тогда тела? Слишком мутно всё… странно… и…
– Стой!
Я встаю как вкопанный и не шевелюсь. Саша тоже останавливается и поворачивается ко мне с вопросительным выражением на лице.
– Это не я сказал…
– Не ходите туда.
Голос звучит сзади. Я медленно поворачиваюсь и достаю пистолет. Но сзади никого нет. Я смотрю по окнам…
– Опусти пистолет, я не враг тебе. На этом пустыре вас убьют.
Я понимаю, что звук раздаëтся откуда-то сверху – поднимаю голову. Прямо над нами из окна над подъездным козырьком торчит лысая голова молодого парня в военной форме. Я моментально беру его на мушку.
– Саша! За меня быстро!
Сашка прячется за моей спиной, я уже готов нажать курок.
– Стой! Стой, ты чего? – парень поднимает руки над головой, – Я без оружия! Не стреляй!
Моя голова начинает бешено работать: кто он? Почему в форме? Военный. Почему заговорил с нами? Мог просто пристрелить. Дезертир? Военный преступник? Опасен? Чем мы ему выгодны? Очевидно, мои глаза полны недоверия…
– Да… я в их форме. Я уже три дня прячусь. Я понял, что вот так просто расстреливать людей не смогу. Лучше самому сдохнуть, чем вот это… – когда он говорит, вижу, что это совсем мальчишка. Почти школьник. По какой нелепой случайности он мог попасть в этот отряд?
– Странно звучит, пацан.. – я продолжаю держать его на мушке, – Почему туда нельзя идти? – киваю в сторону пустыря.
– Снайперы. Двое или трое контролируют периметр. Это окраина города, колючки и КПП пока нет, потому посадили снайперов.
– Снайперы? Откуда нам знать, что ты не врёшь с какой-то своей целью?
– Как тебя зовут? – я вдруг слышу рядом Сашин голос.
– Коля. А вас?
– Меня Саша, а это Вадим, – она кивает в мою сторону.
Смотрю на неё с недоумением. Поворачивается ко мне, своими внезапно повзрослевшими глазами смотрит:
– Я ему доверяю. В его взгляде вижу, что можно доверять.
– Да с чего вдруг? Саша, да он же гитлер-югент какой-то! С чего ты взяла, что он не убивал людей так же как те сегодня?
Она молча заходит в подъезд.
– Саша. Саша, стой.
– Заходите тоже, – говорит пацан, – Через час пойдёт патруль. Я слышал перестрелку, наверняка патруль будет усиленный.
Дьявол. Проклятье. Идиот. Я опускаю ствол и иду за Сашей. Пацан отпирает дверь в подвал, зажигает фонарь. Мы спускаемся. В подвале пахнет сыростью, плесенью, но проходы широкие, потолки высокие. Он пропускает нас вперёд и запирает дверь. Обратного пути нет.
За бетонными ступенями два коридора, мы поворачиваем направо. Пять шагов, десять… какой огромный подвал. Я вижу, что и направо и налево есть комнаты. Некоторые закрыты. Мы заходим в одну. Парень вешает фонарь на крючок над потолком и даёт нам по раскладной табуретке:
– Садитесь. Есть хотите?
– Конечно! – кивает Саша. Парень пару минут ковыряется в углу и вытаскивает оттуда керосинку, раскладной столик и какую-то примитивную посуду, – Ща сделаю!
– Давай помогу тебе? – говорит Саша. Я готов испепелить еë за эти слова, но она не замечает.
– Как выбраться из города? – хочу дать понять, что мы тут не задержимся.
– Пока никак, скорее всего… шансов выжить мало.
– Пока? То есть потом будет иначе?
– Я надеюсь на это. Долго тут прятаться не получится.
– Но ты прячешься? Как тебе удаётся?
– Я знаю графики и маршруты патрулей… знаю примерно как у них что устроено…
– Откуда знаешь?
– Сам в патрули ходил.
– И людей убивал?
– Нет. Когда дали приказ на поражение работать… тогда я начал планировать побег.
– Побег… значит и побег из города планировал тоже?
– Да. Но пока с этим сложно. Я не все детали карты запомнил и…
– Карты? Есть у меня карта.
Он поднимет на меня недоверчивый взгляд.
– Какая карта?
– У офицера убитого из планшета вынул, – его глаза загораются настоящим интересом.
– Покажите!
Я смотрю на Сашку – она кивает. Нехотя беру сумку, вытаскиваю из неё кожаную папку и протягиваю парню. Он берёт её и аккуратно расстёгивает молнию, открывает, начинает листать бумаги. Потом достаёт карту и разворачивает.
– Да… она.
Я подвигаю к нему табуретку:
– А что за названия странные… вроде город наш, но названия…
– Это уже не ваш город, – смотрит мне в глаза. Во взгляде упорство и непримиримость, – Этот город принадлежит военным. И назвали они его так, как удобно им. Видите – «Москва-Юг-12».
– Вижу. Чтению обучен. А что это значит-то?
– Не знаю точно. В двенадцатый район меня служить распределили. Наверное, Москву с областью склеили и на районы разбили…
– Зачем так? Есть смысл какой-то или… прихоть?
– Ну… смысл-то есть, конечно. Все дальние подмосковные районы теперь служебные функции несут. Какой за что отвечает, не знаю наверняка. Я к убежищу семь прикомандирован – в нём проживают люди, чьей задачей будет поддержка и обслуживание технопарка и полигона. В тридцать втором убежище люди управленцы, менеджеры и более элитные граждане проживают. Это всё, что мне известно.
– Полигон… технопарк… – я кручу головой, – Что это всё?
– Ну… у меня об этом есть только догадки… я думаю, что…
Он внезапно замолкает, потому что прямо над нами хлопает подъездная дверь.
– Ты же сказал час до патруля? – парень смотрит на меня расширенными глазами и слушает. Далёкие шаги по бетонным ступеням в подъезд… один, два, три… потом назад… и вдруг жуткий удар.
– Они пытаются выбить подвальную дверь… – он говорит это и не шевелится… даже не моргает…
– Гаси фонарь! – шепчу я, – Сашка, распихивай всё по углам! Нам нужно прятаться…