Я в это время находился на авианосце «Ирина», флагманском корабле авианосного отряда. Кстати о названиях: имена античных богинь и нимф я отобрал у крейсеров, и передал новому классу боевых кораблей, авианосцам. Остальные корабли: «Аврора», «Диана», «Афродита», «Гемера» и «Деметра», двигались вместе с «Ириной» строем фронта. Всё-таки хорошо в открытом море: просторно, можно свободно маневрировать, и главное тут не слишком удалиться от противника и своих кораблей, ну да это забота флагмана. Я, со своей стороны, старался никому не мешать, и, взяв самый мощный из биноклей, взобрался на смотровую площадку, расположенную как раз на крыше ходовой рубки. Отсюда мне отлично видна вражеская эскадра, разбитая на три отряда, дымящая на самом горизонте, и наша эскадра, двумя отрядами из броненосцев и тяжёлых крейсеров, двигающаяся параллельно врагу. Довольно прилично виден и воздушный бой, происходящий как раз над британской эскадрой и чуть позади её движения. Оптика, как сумела, приблизила для меня картину боя, и у меня созрело одно важное решение. Спустившись в рубку, я обратился к адмиралу Казнакову:
– Николай Иванович, дайте команду нашим истребителям бить в первую очередь английских добровольцев, они отличаются раскрашенными машинами: кто-то намалевал свой герб, кто-то картёжные масти, а строевым лётчикам это было запрещено.
Адмирал изумился:
– Ваше императорское величество, почему Вы решили отпустить кадровых пилотов?
– Просто мне вспомнился один исторический анекдот: во время войны Алой и Белой Розы, вернее во время решающего сражения, вождь победителей отдал команду: «Бейте аристократов и отпускайте простолюдинов!» Насколько я знаю, среди добровольцев в английской авиации находятся сливки аристократических семей, и наверняка все они пошли в первой волне, чтобы урвать свой кусочек славы. Бейте их. Нам они совершенно точно не нужны.
– Понял Вас. – кивнул Казнаков и отдал распоряжение, которое тут же отсемафорили на остальные авианосцы.
А я поднялся на свой наблюдательный пункт, и продолжил наблюдение. Из более трёхсот английских самолётов назад ушли менее пятидесяти, но на горизонте появилась новая туча из сотен самолётов.
– Чёрт их задери, сколько же их опять прётся? – вполголоса ахнул матрос-сигнальщик.
– Не могу сосчитать количество британских самолётов. – продублировал я
– По моим подсчётам, никак не менее пяти сотен аэропланов! – ответил мне мой верный Андрей.
На мачту нашего корабля, тем временем подняли связку из нескольких пёстрых флагов.
– Что это значит? – повернулся я к стоящему рядом морскому лейтенанту.
– Сигнал «Действовать по списку номер два»! – отрапортовал лейтенант и тут же добавил – это значит, что бомбардировщики должны оставить свои бомбы и торпеды на палубе, и вылетать только с пулемётами. Полагаю, что командующий принял решение приводнить всех англичан.
– Это правильно. А вот скажите, лейтенант, что у нас с английским флотом?
– С английским флотом, Ваше императорское величество, у нас всё блестяще: все десять броненосцев имеют тяжелейшие повреждения, четыре из них уже тонут или близки к этому. Отряд тяжёлых крейсеров тоже изрядно избит: из восьми крейсеров два уже утонули, четверо потеряли ход, а два еле двигаются. Лёгкие крейсера разбежались, я отметил гибель трёх из них и серьёзное повреждение ещё двух, остальные сумели уйти, пока у лётчиков были более значимые цели.
– Ну что же, очень хорошо. И простите великодушно, лейтенант, я запамятовал Ваше имя.
– Понимаю, Ваше императорское величество. – поклонился офицер – Лейтенант фон Эссен Николай Оттович.
Имя показалось мне смутно знакомым, и не связанным с чем-то гадким, как например имя Колчака.
– Приятно познакомиться, Николай Оттович, предлагаю общаться без чинов. Хотел бы узнать Ваше мнение о возможностях авианосцев, как нового вида оружия.
– Если откровенно, Пётр Николаевич, то назначение на авианосец я воспринял как наказание. Я готовился стать артиллерийским офицером, мечтал о службе на броненосце или большом крейсере, а тут меня ссылают на вспомогательную калошу. Извините, Пётр Николаевич, но я именно так и считал.
– А теперь, надо полагать, Ваше мнение изменилось?
– Теперь я почитаю авианосцы главной ударной силой флота, а все остальные корабли обязаны обеспечивать их боевую работу.
– Любопытно. И какие же корабли должны обеспечивать работу авианосцев? Дайте свой анализ.
– В первую очередь крейсера с очень мощным зенитным вооружением. Я полагаю, что после избиения английского флота авианосными самолётами, такие игрушки захотят иметь все флоты. Что потрясает: стальные колоссы оказались совершенно беззащитными перед угрозой с воздуха, хотя кое-какое зенитное вооружение они несли. Это значит, что корабли не в состоянии в одиночку справиться с воздушным налётом, но скорее всего, это сможет сделать группа специально оборудованных зенитных кораблей. А коли так, мы обязаны предусмотреть ближнюю защиту авианосцев, к которым, сквозь истребительное прикрытие, прорвутся ударные самолёты неприятеля. Во вторую очередь это должны быть крейсера со скорострельной артиллерией среднего калибра, для борьбы с миноносцами неприятеля. В открытом море и днём, миноносцы не слишком опасны, но ночью и вблизи берегов у них имеется недурной шанс, тем более что размерения авианосцев просто обязаны увеличиваться, а значит, увеличится уязвимость при минной атаке.
– Для чего увеличивать размерения авианосцев?
– Очевидно, что по мере совершенствования самолётов их размеры будут расти, это закон техники. Значит и авианосец должен стать больше. Кроме них в эскадре обязательно должны быть суда снабжения, перевозящие топливо для кораблей и самолётов, и огнеприпасы. И обязательно должен быть плавучий госпиталь.
– Пожалуй, соглашусь с Вами. Структура авианосной эскадры в таком виде кажется очень логичной. Я передам Ваше мнение специалистам, полагаю, они оценят. Скажите, Николай Оттович, а каковы Ваши дальнейшие планы?
– У меня появилась мысль научиться управлять самолётом, чтобы лучше понимать возможности этого вида оружия.
– Так-так-так! Сознайтесь, Николай Оттович, Вы уже видите себя в должности командующего авианосным соединением?
– Мечтать я могу сколь угодно, Пётр Николаевич, но, чтобы достичь этой должности мне надо много служить и учиться.
– Достойный ответ. Я Вас запомнил, Николай Оттович, и буду наблюдать за Вашей карьерой. Однако, что там творится в воздухе?
А в воздухе творилось сущее избиение: наши самолёты с авианосцев не полетели прямиком навстречу противнику, а разделившись на три части встретили его подальше от берега, впрочем, и близко не допустив к нашей эскадре. Англичане не поняли манёвра, а когда поняли, было уже поздно: вся их летучая свора оказалась отрезанной от спасительного берега. Море вскипело от бомб, которые сбрасывали островитяне, чтобы облегчить свои машины. Потом в море стали падать и сами англичане.
На этот раз англичан ушло немного больше: наши лётчики отпускали пилотов на не размалеванных машинах. Вслед за ними, на максимальной высоте отправились наши разведчики, с целью уточнить расположение аэродромов и целей на них. Кое-какая информация у нас уже имеется, но неполная и неточная, да и накопились различные изменения. Вслед за разведчиками, с интервалом в десять минут, выдвинулись ударные самолёты, взявшие бомбовый груз по максимуму.
Я с тяжелым сердцем смотрел вслед удаляющимся морским ястребам: жалко парней. Если, не дай бог, у англичан аэродромы прикрыты хотя бы символической зенитной защитой, то ей не доставит большого труда свалить немало наших самолётов. Машины перегружены до предела, а потому тихоходны и малоподвижны. Правда, лётчикам «Сорок» было приказано в случае противодействия сбрасывать бомбы и штурмовать зенитчиков и возможных истребителей. В конце концов, мы до идеи истребителей додумались, почему бы и супостату не прийти к тем же выводам?