Важность последнего направления становится очевидной, если посмотреть на районы, которые я выбрал, и характеристики малых городов в них. Историки, подобные мне, которые занимаются вопросами и труда, и промышленности советских времен, как правило, недостаточно внимания уделяли особенностям жизни в малых промышленных городах СССР. И все же в стране были сотни малых городов с населением примерно 30 тыс. – 40 тыс. человек. Во многих таких городах доминирующую роль играла какая-либо одна область промышленности или даже одно отдельное предприятие. В сумме население этих городов составляли или были даже больше в несколько раз населения крупного промышленного центра, которые управляли экономикой в каждом районе. Об этом факте стоит задуматься, ведь он является напоминанием нам о том, что значительная часть российских рабочих и их семей жили в таких городах и что их опыт жизни был таким же, как и у рабочих больших городов. Сложно получить точные данные о населении первых послевоенных лет, но оценки Статистического управления РСФСР на 1948-1955 гг. из табл. I.1 показывают разбивку по некоторым районам, которые рассматриваются в этом исследовании (в целях сравнения Статистическое управление также включило данные переписи 1939 года).
Таблица I.1
Оценка численности населения в выбранных промышленных районах РСФСР, 1939-1955 годы (в тыс. чел.)
Примечания: Данные за 1939 год взяты из переписи населения 1939 года. Данные за другие годы приведены на 1 января соотвествующего года.
* В 1954 году границы Горьковской области изменились, поскольку город Арзамас вышел из ее состава и стал центром отдельной области. Впоследствии эти две области были вновь объединены.
Источник: ГА РФ. Ф. А-374. Оп. 34. Д. 1540. Л. 81, 81 об., 82, 83, 83 об., 84.
Таким образом, в городах Горьковской области проживало примерно столько же человек, сколько и в самом Горьком. Еще более радикальная картина представлена на Урале, где городское население области: в два раза больше, чем население крупного регионального центра Молотовской области; чуть менее чем в три раза превышает население Свердловской области и примерно в два с половиной раза больше, чем в Челябинской области. Даже в рамках московского столичного региона, где численность населения Москвы превзошла численность населения городов Московской области, все же и в Подмосковье насчитывалось больше людей, чем совокупная численность населения (то есть мегаполис с окружающими областными городами) любого другого удаленного района. Более того, это соотношение оставалось практически неизменным во время всего периода позднего сталинизма. Практически в каждом районе из табл. I.1 темпы роста населения между 1949 и 1953 годами более-менее идентичны для области и мегаполиса. В социальном плане это означало, что городская рабочая сила увеличилась в процессе послевоенного восстановления, и по большей части это увеличение произошло благодаря централизованной принудительной или добровольно-принудительной рабочей мобилизации в соответствии с указами правительства: малые города получили такой же, а в некоторых случаях и больший приоритет центральных органов в Москве.
Эти данные, хоть и весьма показательны, все же не отражают всего масштаба неравенства, поскольку не дают информации о численности населения в каждом из городов областей по отдельности. Центральное статистическое управление (ЦСУ) все же включило эти данные в предварительную и, вероятно, не самую точную оценку численности населения, которая проводилась в начале 1948 года. Хотя сами данные, возможно, и не являются абсолютно точными (они занижают численность населения трех промышленных центров на Урале), они, по крайней мере, показывают относительные размеры больших и малых городов в каждой области. Здесь можно увидеть довольно распространенную модель. Наряду с областным мегаполисом может быть еще один город среднего размера (Дзержинск – в Горьковской, Нижний Тагил – в Свердловской, Магнитогорск – в Челябинской области), а также большое количество маленьких промышленных городов с населением всего несколько десятков тысяч человек.
В этой книге мы увидим, что имелись существенные различия условий жизни и жизненных перспектив не только при сравнении разных промышленных районов (возьмем в качестве примера крайний случай: Москва и Молотов), но также и между группами промышленных мегаполисов и географически удаленными малыми городами.
Какими источниками я пользовался? Я полагался на три основных типа документов. Первый – это ежегодные отчеты местных филиалов Государственной санитарной инспекции (ГСИ). Инспекторов ГСИ можно считать примерным аналогом инспекторов службы здравоохранения в Великобритании. Они инспектировали состояние жилого фонда, принадлежавшего государству (но не частного жилого фонда или жилого фонда, принадлежавшего промышленным предприятиям, кроме общежитий); состояние канализационных систем, систем удаления отходов и водоснабжения;состояние школ и школьной гигиены, общественного питания, частных рынков продовольственных товаров, предприятий пищевой промышленности, кладбищ, парикмахерских, гостиниц, железнодорожных станций и речных портов. На национальном уровне существовала Всесоюзная ГСИ, которая находилась в ведении Министерства здравоохранения СССР (Минздрав СССР), хотя у нее был свой собственный архив в Российском государственном архиве [вероятно, автор имеет в виду Центральный государственный архив (ЦГА). – Примеч. пер.]. Также в каждой советской республике была своя республиканская государственная санитарная инспекция.
Таблица I.2
Численность населения районных городов и крупных областных городов Горьковского региона (январь 1949 года), Молотовского, Свердловского и Челябинского регионов (январь 1948 года)
Источники: Горький: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Д. 4464. Л. 19; Горьковская область: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 47. Д. 7656. Л. 75-81 (1948 год, отчет ГСИ из Горьковской области); Молотовский район, Челябинский район, Свердловский район: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Д. 3152. Л. 47-48, 65-67, 75-76.
Местные инспекторы подавали ежегодные отчеты в обе организации, и благодаря именно этому факту у нас есть доступ к этим документам. Бо́льшая часть того, что мы сегодня знаем о состоянии городской санитарии, получена из этого источника[23].
Второй источник – это документы Министерства здравоохранения РСФСР и в меньшей степени Министерства здравоохранения СССР[24]. Они содержат информацию по широкому кругу аспектов, но те, которыми я пользовался для данного исследования, посвящены санитарии, общественному здравоохранению, мероприятиям по контролю над эпидемиями, детской смертности, условиям в больницах, безопасности на рабочем месте, питанию населения и здоровью школьников и молодых рабочих. Соответствующий источник содержит медицинские диссертации, статьи и монографии, которые находятся в Центральной научной медицинской библиотеке в Москве – очень богатом источнике информации, которым социальные историки пока еще не пользовались в достаточной степени.
Третий основной источник – это Центральное статистическое управление (ЦСУ) и его структура в РСФСР – Статистическое управление (СУ) РСФСР, откуда я получил два типа данных. Первый – демографические данные по рождаемости, смертности, причинам смерти и детской смертности. Второй – о питании, полученные из ежегодных исследований бюджетов домохозяйств, проводимых ЦСУ, о которых я рассказываю во второй части главы 4.