Сзади Погибель издала недовольную трель. Я бросила на нее взгляд, но она притаилась возле стены и застыла. Похоже, с ней все было в порядке. Я снова сосредоточилась на падающем корабле, стараясь держать его в центре обзора. Его движения становились все более хаотичными, и внезапно на меня обрушилась волна эмоций из его кабины – страх, с которым я как-то была связана. Исступленная, отчаянная паника.
Я узнала «интонацию» этих эмоций, словно ее транслировали намеренно. Кто бы ни находился там… он был тем, кто говорил со мной раньше. Кто сказал, что слышит меня.
Это был не просто инопланетный пилот. Это был другой цитоник.
«Я иду! – подумала я, надеясь, что он слышит. – Держись!»
– Юла! – прозвучал в интеркоме голос Кобба. – Юла, ты должна перехватить этот корабль. Наши эксперты считают, что он может быть пилотируемым.
– Я пытаюсь, – выдавила я сквозь стиснутые зубы.
Данные, которые М-Бот вывел на купол кабины, показали, что до столкновения пятнадцать секунд. Мы неслись сквозь атмосферу прямо к пыльной поверхности планеты. Нос моего корабля пылал, и я знала, что за мной тоже тянется шлейф дыма. Не от повреждений, а от количества энергии, которое выделяется, когда так врезаешься в атмосферу.
«Сейчас!» – подумала я, придвинувшись достаточно близко к кораблю. Запустила энергокопье и всадила его прямо между двумя одинаковыми ускорителями.
– Используй вращение кабины! – резко набирая высоту, заорала я, включила подъемное кольцо, чтобы избежать гравитации планеты, а потом собрала волю в кулак и стала выравнивать корабль.
Теперь, когда ускорение было направлено вниз, кровь отлила к ногам, и у меня потемнело в глазах. М-Бот повернул мое кресло, чтобы изменить направление перегрузки, так как поперечные воспринимаются человеческим телом значительно легче, чем продольные.
Я замедлила наше падение, и кабина начала ходить ходуном. Скад… Оставалось надеяться, что пилота в захваченном корабле не размазало по стенкам. Меня так точно чуть не размазало. На несколько секунд перед глазами встала черная пелена, и мой противоперегрузочный костюм стиснул ноги и талию, пытаясь выдавить кровь обратно к мозгу.
Когда зрение вернулось, я обнаружила, что меня бьет дрожь, лицо покрыто холодной испариной, а в ушах звенит. Корабль милосердно сбросил скорость до умеренной Маг-1. Мы окончательно вышли из пике, и мое кресло вернулось в прежнее положение.
Я оглянулась на Погибель, и она возмущенно свистнула из того же угла, куда ее вдавило. Интересно, ей было легче оттого, что у нее нет костей, или тяжелее? Так или иначе, но мы, похоже, обе выдержали это испытание.
Внизу стремительно проносилась земля. Мы шли на высоте примерно четырехсот или пятисот футов. И я по-прежнему тащила за собой чужой корабль на сверкающем красно-оранжевом канате энергокопья.
– Это было слишком рискованно, Юла, – услышала я голос Киммалин. – Даже для тебя. Но… надеюсь, это была не ловушка?
Не доверяя собственному голосу, я только кивнула и продолжала выравнивать дыхание. Но когда мы наконец остановились, зависнув в воздухе на подъемном кольце, мои руки больше не дрожали. Я осторожно опустила инопланетный корабль на поверхность, отцепила энергокопье и приземлилась сама.
Потом открыла купол кабины и, чувствуя прохладный ветерок на потном лице, стала ждать, пока сядет Киммалин. Кобб сообщил, что высылает отряд наземных войск для доставки пленного крелла, но не приказал мне оставаться в корабле до их прибытия. Поэтому я выбралась из кабины на крыло и с гулким стуком спрыгнула на пыльную голубовато-серую поверхность Россыпи. Отсюда оборонительные платформы и нижний слой пояса обломков наверху казались просто далекими, расплывчатыми узорами в небе.
Вражеский корабль был примерно такого же размера, как М-Бот, то есть крупнее нашего стандартного истребителя. Это означало, что в нем больше места и его могли использовать для полетов на дальние дистанции. У него была просторная кабина в центре круглого фюзеляжа и широкие дугообразные крылья с деструктором под каждым из них. Под фюзеляжем размещалась турель энергокопья, почти в том же месте, что и у М-Бота. На крелльских истребителях я такой не видела.
Это определенно был боевой истребитель. На левом крыле зияла большая обугленная дыра и виднелись следы ожогов в местах попаданий, и за время спуска корабля оно почти полностью оторвалось.
Сбоку на фюзеляже виднелась какая-то надпись на незнакомом языке. Я вдруг поняла, что ощущения, посетившие меня еще во время полета, пропали, и почувствовала, как в душе растет страх. «Наверное, пилот все-таки погиб», – подумала я.
Не став дожидаться Киммалин, я вскарабкалась на правое крыло, еще горячее после снижения, но не настолько, чтобы до него нельзя было дотронуться, и корабль наклонился под моим весом, напомнив, что он не стоит на посадочных стойках. Я удержалась и перебралась на фонарь кабины.
Там, через стекло, я впервые посмотрела на инопланетянина вблизи, ожидая увидеть кого-то вроде тех крабоподобных существ, что уже попадались нам на крелльских кораблях.
Но то, что я увидела, повергло меня в настоящий шок. Это была женщина-гуманоид.
8
В ее облике было что-то неотступно знакомое и в то же время совершенно чуждое. У нее была светло-фиолетовая кожа, кипенно-белые волосы и костеобразные белые наросты под глазами. И все же, несмотря на инопланетные черты лица, под ее плотно прилегающей летной формой явно угадывалась женская фигура. Ее даже почти можно было принять за одну из нас.
Я была просто поражена. Мне и в голову не приходило, что где-то могут быть инопланетяне, настолько похожие на людей. Мы всегда думали, что большинство из них выглядит как креллы, у которых, наверное, больше общего с камнями, чем с людьми.
Поймав себя на том, что уже давно как зачарованная таращусь на ее удивительное лицо, я не сразу заметила разбитый щиток управления и обугленные пятна от ожогов слева на ее животе, которые были пропитаны чем-то более темным, чем человеческая кровь. Очевидно, щиток взорвался и ее ранило осколком.
Я попыталась открыть кабину вручную, но не нашла защелок там, где ожидала, что меня, в общем-то, не удивило, так как конструкция была совершенно незнакомая. И все же это совсем не означало, что нет никакого способа открыть кабину снаружи. Я продолжала поиски, пока ко мне не присоединилась Киммалин, которая при виде инопланетянки застыла от изумления.
– Святые и звезды! – с восхищением прошептала она, коснувшись стекла кабины. – Какая красивая! Почти… почти как демон в одной из старых историй…
– Она ранена, – сказала я. – Помоги мне найти…
Не успела я договорить, как в задней части фонаря обнаружилась маленькая панель, скрывающая рукоятку. Я дернула за нее – и кабина с легким шипением разгерметизировалась.
– Спенса, это глупо, – сказала Киммалин. – Мы не знаем, каким газом она дышит. И себя подставлять под инопланетные бактерии… или что там еще… тоже не должны. Найдется сотня причин не открывать кабину.
Она была права. Из кабины шел какой-то странный запах – цветочный и вместе с тем едкий, такого сочетания я никогда раньше не встречала. Но казалось, никакого вреда он мне не причинил, когда я потянулась вперед и, не зная, что еще сделать, попыталась нащупать пульс на шее инопланетянки.
Пульс был. Слабый и неровный, хотя мы не знали, какой для них считался нормальным.
Внезапно ее веки дрогнули и открылись, и я замерла, встретившись со взглядом фиолетовых глаз. Меня поразило, насколько… человеческими они выглядели.
Она что-то тихо сказала. Чужие слова с неразборчивыми согласными. Изящные и легкие, словно шорох страниц на ветру. Они казались странно знакомыми.