– Без соли? Как вы это едите?
– Мы не едим соли, – ответствовал Руслан.
Гость хмыкнул, провел вторую дегустацию, сразу же третью. Ложка шмякнула по столу, челюсти смачно пережевали. Он прочавкался, пальцем указал на молчуна, распорядился:
– Ты! Сгоняй за водой, – и подал чайник.
Ошарашенный Малышев исполнил. Пока закипала вода, помощник коменданта, покачиваясь на кухонном стуле, переводил взгляд с одного студента на другого. Брянцы не зная, как реагировать, отводили глаза. Лидер дуэта попытался возмутиться:
– На каком основании…
– Об этом позже, – пресек гость.
Он взял чайную ложку, тщательно обтер о рубашку. В ложку всыпал белый порошок, разбавил водой, вновь довел чайник до кипения. Утварь ходила взад-вперед в парах кипятка, порошок превращался в серую массу. Из нагрудного кармана появился одноразовый шприц, гость зубами рванул упаковку, полиэтиленовая обертка распласталась по столу. Через иглу варево заполнило шприц. Помощник коменданта расположился на кровати, рядом со студенческими билетами хозяев, закатал рукав до плеча. Из кармана джинсов появился жгут, затянулся зубами над хлипким бицепсом. Игла медленно вошла в вену, по мере опорожнения гость закатывал глаза. Потом распустил жгут. Удовольствие разлилось по физиономии.
– Что здесь происходит? – Забаровский смотрел ошалевшими глазами.
– Ща, ща, ща… не обламывай. – Гость помахал пальцем, словно не давая спугнуть нирвану, просидел неподвижно минут десять с закатанными под лоб зрачками.
Руслан подсел на пристольный стул, пощелкал пальцами перед носом помощника коменданта.
– Эй, ты здесь не окочуришься?
– Ка-айф. – Глаза гостя вернулись на место с отрешенным выражением.
Он широко зевнул, раскрыл студенческие вверх ногами. «Возвращаемся к вашим документам». Глаза блуждали по строчкам без надежды прочесть, наконец, потрепанный сдался:
– Значит ты у нас – Череззабораногузадерищинский, а ты – Нихренажсебефамильице, ха-ха.
– Этот анекдот давно не актуален, – полуобиделся Руслан.
– О-о, какие мы… интеллигенты!
– Скорее интеллектуалы…
Гость неожиданно резко подался вперед. Кривые пальцы смачно щелкнули юношу по лбу. В раскрасневшихся глазах читалось – убью!
Глава V
Свидание
– Молчать! – Ором он подавил сопротивление. – Когда старшие вытирают.
«Втирают», – всего лишь подумал Забаровский, отметив резкое оглупление помощника после шприцевания.
По двери пробарабанили «Спартак – чемпион», ввалился довольный Олег, мгновенно оценил обстановку.
– Маклер, ты чо здесь?
– Привет, Дуракевич!
– Дука… ревич.
– А я говорю – Дура… кевич. Твои цыплята?
– Мои. – Пятикурсник подошел к гостю, потянул за руку. – Давай-ка, уходи… ищи себе другой притон.
– Чу, чу, чу… – Гостя накрыла вторая волна расслабухи, просил бережного отношения, вхождения в положение.
Кунгурец мягко, но настойчиво выпроводил. Упаковка и шприц полетели в мусорное ведро.
– А кто это? – Руслан отходил от шока.
– Маклер. Кликуха такая. Местный наркоман и бандюк. Опять объявился. Не было печали.
– А он не учится?
– Да где ему учиться? Ходит по комнатам, разводит лохов. Ворует, тем и живет.
– А если б он в драку полез?
– Не-е, он сейчас добрый – ширнулся. А так может, сразу хватается за нож.
Брянцы за глаза начали называть Олега Дуракевичем. «Помощник коменданта» осел в комнате напротив, у зашуганных первокурсников. Держал молодняк в страхе, жил на халяву, заставлял бегать за водкой. С молчаливого согласия хозяина Маклер иногда забирал транзистор, Забаровский считал – легко отделывался. Подобные инциденты наводили ужас на неоперившихся юнцов, оторванных от дома.
Руслан вновь сдал сессию на «отлично», у Глеба в зачетке нарисовалась тройка по химии.
Лидер дуэта выпросил у матери деньги на дорогу в Брянск для себя и того парня. Родительница хитростью выклянчила у нового мужа – налила горькой на успокоение металлической души. За вечер посиделок ржавчина разъела металлургическую бережливость, перед отходом ко сну отчим выделил необходимое. В последнее время у матери Забаровского сдавало сердце. Болело давно, врачи предлагали операцию, откладываемую из-за дороговизны в долгий ящик. Сынок грустно шутил про себя: «Как бы раньше самой в ящик не сыграть». Хотелось заработать для мамы, но не представлялось как.
Малышев потоптался перед закрытой дверью, долго давя кнопку звонка, днем брянская квартира пустовала. Он дошлепал до парикмахерской, в окно увидел, как «Вивьен Ли» прыгает перед седой фифой с претензией.
– О-о, Глебушка приехал! – Мать раскрыла объятья, чмокнула в щечку. – Вот ключ. Беги домой, свари себе пельмени, найдешь в морозилке. Я буду поздно, отец тоже. Сможешь забрать Антошеньку?.. Вот и славно. Не скучай!
Студент промаялся пару часов, нашел успокоение в головоломках гороскопов. Ничего не хотелось делать, полная апатия. Он сверился по календарю – период ретроградного Меркурия, понятно. Мысли направляются внутрь, частые ошибки, путанность, рассеянность. Забудь о новых делах, лучше прошерсти старые, встреться с людьми из прошлого. Время для поиска работы, но устройство лучше отложить до окончания периода. Старший сын забрал подросшего братца из детсада. Припорхала мать, пожурила взрослого за равнодушие к желудку малого, срочно занялась кормлением. Пришел усталый отец. Студент сидел на родительской кровати, смотрел сквозь сериал. Номинальный глава семьи сел с краю, на почтительном расстоянии от сына, сжимая в руках газету. Оба молчали в телевизор.
– Как учеба? – прервал немоту отец.
– Нормально.
– Какие оценки?
– Пятерки, четверки… тройка.
– Хорошо-о, – растянул в пустоту хозяин дома.
Он молча посидел еще несколько минут, потом развернул прессу, погрузился в типографский шрифт. Из чтения вырвала жена, зазвавшая ужинать.
Руслана встретили иначе – сразу усадили за кухонный стол с новой скатертью. Оливье соседствовало с селедкой под шубой, салатом из помидоров и огурцов, картофельное пюре с котлетами пленяло ароматом домашнего тепла.
– Ба, ты наготовила на пятилетку вперед. Мне этого не съесть.
– Ешь, ешь, давай! – Баба Нюра хлопотала, подвигая тарелки ближе. – Ишь, как исхудал в свовом Урале, в Пермях.
– Не в Пермях, а в Перми Великой. – Внук уплетал за обе щеки. – Знаешь, как раньше называли ту землю? Пермь Великая Чердынь!
– Воно как! Совсем мужик стал. – Бабушка с улыбкой поерошила волосы юноши. – Ешь, ешь, давай!
Студент набил живот до тяжести.
– А ты давно видела Лену?
– Да надысь видала… Ты кушай, кушай! – Старушка спрятала глаза, заерзала на стуле, убегая от ответа.
– Наелся уже. Пойду до нее схожу, написал, что как приеду – сразу к ней.
– А она што отписала?
– Дак что ей писать? Увидимся, поговорим.
Забаровский вытер жирные губы полотенцем, поднялся.
– Ну, я пошел?
– Сходи. – Баба Нюра длинно вздохнула, напоследок добавила: – Поздно не гуляй!
– Как с маленьким, – пробурчал Руслан, подделался под деревенский говорок: – Ты меня еще с прутом выходи отыскивать.
На улице намечался вечер. Прохлада налетала порывами. Вдоль проселка до дома Будяк шелестел кустарник. Через забор студент увидел главу семейства и двух парней с обнаженными торсами. За работой по крыше ребята ловили загар от последних лучей заходящего солнца.
– Добрый вечер, дядя Егор! – крикнул Забаровский. – Лена дома?
Крепкий мужик с выправкой оторвался от кровельных указаний, подошел, протянул руку через ограду.
– Здорово! Сейчас покличу. Ты пока прогуляйся.
– Куда прогуляться? – удивился Руслан. Раньше приглашали внутрь.
– Да вот хотя б по дорожке. До леска. Она тебя встренит.
Влюбленный удивился больше, но поймав сердитые взгляды молодых работников, последовал совету. Асфальт убегал в окраинный лес с разросшимся кладбищем. Студент шел, понурив голову, утопив руки в карманах джинсов. Задумчивость заслонила шорохи мира, он умел концентрироваться на себе. Сзади затренькал колокольчик, зашуршали шины, затормозили шлепанцы.