Так будет лучше для нас обоих.
– Эли, – продолжаю я, – я не знаю, о чем хочет попросить меня Торговец, и я должна ему за триста оказанных услуг. – Мой голос прерывается.
Я бросаю Эли. Ради чего? Ради кого? Ради воспоминаний и обломков прошлого. Ради мужчины, который семь лет назад разбил мне сердце, который собирается командовать мной, отдавать приказы. И все это время мне придется напоминать себе о том, что в происходящем виновата только я, и никто иной.
Тогда, в юности, я считала его своим спасителем; отчаянно желая удержать его рядом с собой, я, как дурочка, заключала с ним бесконечные сделки, одну за другой. И с каждым днем влюблялась все сильнее.
Ради любви я продала Торговцу свою жизнь и свободу, а взамен не получила ничего, кроме зыбких иллюзий и несбывшихся надежд.
– Калли, я не хочу бросать тебя только потому, что…
– Он поцеловал меня, – перебиваю я. – Вчера вечером Торговец поцеловал меня. Так я расплатилась с первым долгом.
Я собираюсь по возможности щадить чувства Эли, потому что он хороший человек, но кроме того, мне необходимо, чтобы в дальнейшем он держался от меня подальше. Я понимаю, что вожак стаи хочет защитить меня – спасти меня. А если он будет считать, что я тоже этого хочу, он начнет охоту на Деса и отыщет его на краю земли; эта охота закончится только после смерти одного из них.
Но я не могу допустить войны между ними. Ведь, в конце концов, в сложившейся ситуации виновата только я, эти долги – мое бремя, и нести его мне.
Я из последних сил заставляю себя продолжить разговор.
– Я не знаю, чего он захочет от меня сегодня ночью, но, чем бы это ни было, я обязана буду выполнить его просьбу. Мне очень жаль, – с трудом заканчиваю я. – Я не хотела.
Я слышу в трубке тоскливый волчий вой. Эли до сих пор не ответил мне ни слова, и у меня складывается впечатление, что он просто не может говорить.
Я сжимаю пальцами переносицу. Настало время перейти к самой неприятной части разговора.
– Эли, – неуверенно говорю я, – если он заставит меня совершить что-нибудь незаконное, причинить кому-то вред, тебе, возможно, придется… – Я замолкаю и яростно тру лоб.
Частью работы Эли как «охотника за головами» сверхъестественного мира является выслеживание и уничтожение паранормальных преступников. Возможно, скоро я стану одним из его «объектов».
– Не думаю, что тебе стоит беспокоиться насчет причинения вреда невинным жертвам, – грозно рычит Эли. – У этого подонка кое-что другое на уме.
Глава 4
Октябрь, восемь лет назад
– Опять ты! Ничего себе! – восклицает Торговец, материализовавшись в моей крошечной комнатке.
Я вздрагиваю и невольно делаю несколько шагов назад. Я вызываю Торговца уже не в первый раз, и мне следовало быть готовой к его неожиданному появлению, но, видимо, быстро привыкнуть к такому невозможно.
Мгновение спустя я обретаю дар речи.
– Твоя магия теряет силу. – Вообще-то, я собиралась бросить ему в лицо обвинение, но вместо обвинения выходит жалкая мольба.
Торговец пренебрежительно осматривает мою убогую спальню.
– Мне кажется, я тебя об этом предупреждал, – равнодушно бросает он, подходит к окну и смотрит на темное море сквозь залитое дождем стекло.
Намек звучит весьма недвусмысленно: ни я, ни мои проблемы его не интересуют.
– Я хочу быть уверенной в том, что такого больше не произойдет.
Торговец оборачивается и окидывает меня пристальным, ледяным взглядом.
– Итак, наша маленькая сирена желает заключить новую сделку? – усмехается он, скрестив руки на груди. – Мне не удалось запугать тебя в первый раз?
Я разглядываю его белые волосы, рельефные мышцы рук.
Да, он меня запугал, и это еще слабо сказано. В нем чувствуется что-то от хищного зверя. Хищник, явившийся из иного, таинственного мира. Но в отчаянные времена приходится прибегать к отчаянным мерам.
– Что ты согласна отдать мне? – спрашивает он и сокращает расстояние между нами. – Какими темными и мерзкими тайнами ты готова со мной поделиться? – продолжает он, оказавшись совсем рядом. – Ты ведь слышала о том, что я очень люблю чужие секреты, верно?
Мне хочется попятиться, отшатнуться, но какой-то первобытный страх приковывает меня к месту. Торговец задумчиво рассматривает меня.
– Ради сирены… хорошо, ради сирены я готов сделать исключение. Ты отдашь мне то, чего я потребую – что угодно. Скажи мне, херувимчик, ты готова выполнить любое мое желание?
Это страшное существо стоит совсем близко, и у меня от ужаса перехватывает дыхание.
– Ты сможешь убить, если я прикажу? – очень тихо спрашивает он, и его горячее дыхание обжигает мне кожу, губы щекочут ухо. – Ты готова отдать мне свое тело?
Боже, он что, серьезно? Неужели он и вправду потребует от меня такого?
Торговец скользит носом по моей щеке и, заметив мой страх, смеется.
– Я уже говорил тебе, что не заключаю сделок с несовершеннолетними. Не стоит разрушать свою молодую жизнь, давая невыполнимые обещания.
Воздух вокруг него мерцает.
Да, он напугал меня до смерти, тогда и теперь, но на этот раз я снова в безвыходном положении, под угрозой моя недавно обретенная свобода. Я не могу позволить ему уйти. Все просто. Сирена «всплывает на поверхность», она буквально дрожит под кожей, жаждет вырваться на свободу. Я бросаюсь к Торговцу и светящейся рукой хватаю его за запястье.
– Я согласна на любую сделку, – шепчу я, стараясь вложить в эти слова все свои чары. – Я уже совершеннолетняя.
Это правда: в сверхъестественном мире мы становимся совершеннолетними в шестнадцать лет. Такой закон был принят еще в древности, и с тех пор никто не удосужился его изменить.
В данный момент это меня вполне устраивает.
Торговец некоторое время смотрит на мою руку с таким видом, будто к нему прикоснулись впервые в жизни, и я чувствую мимолетный укол совести. Нехорошо манипулировать чужой волей.
Но что поделать, настали отчаянные времена.
Улыбка исчезает с губ Торговца, брови сходятся на переносице, лицо становится суровым.
Он резко отдергивает руку.
– Как ты смеешь лезть ко мне со своими жалкими чарами? – Его громоподобный голос заполняет комнату, и я отступаю.
Похоже, идея действительно была неудачной.
– На тебя это не действует? – лепечу я. Неужели хоть кто-то в сверхъестественном мире способен воспротивиться приказу сирены?
Торговец снова шагает ко мне, его подбитые гвоздями ботинки зловеще стучат по полу. Он в ярости, это видно.
Он наклоняется ко мне так близко, что прядь его белых волос касается моей щеки.
– Хочешь спустить свою жизнь в унитаз, заключив со мной сделку? – Он улыбается уголком рта, и в его глазах вспыхивает искорка интереса. – Отлично, я согласен.
Наши дни
– Должен сказать, во сне ты выглядишь так себе.
Я перекатываюсь на постели и протираю глаза. Убрав руку, вижу Торговца – он стоит рядом с кроватью, скрестив руки на груди и склонив голову набок. Он изучает меня, словно экзотическую птицу в зоопарке; в каком-то смысле, так оно и есть.
– Что ты здесь делаешь? – бормочу я сонно.
– Возможно, ты не в курсе, но уже вечер. Я пришел за своей платой. – Услышав тон, которым Торговец произносит слово «плата», я чувствую, как по коже бегут мурашки. Комнату освещают лишь серебристые лучи луны, проникающие в окно у него за спиной.
Я издаю страдальческий стон. Я проспала целый день. Отключилась после телефонного разговора с Эли…
Торговец щелкает пальцами, и одеяло соскальзывает с меня.
– Дес, что ты?..
Он цыкает на меня.
– В этой пижаме ты тоже смотришься не очень, херувимчик. А я-то надеялся, что за столько лет ты научилась подбирать себе что-то более… подходящее.
Подавляя зевок, я поднимаюсь с постели.
– Какая разница, на что ты надеялся, – бормочу я и прохожу мимо, не глядя на него. Вчера появление Деса разбудило в моей душе полузабытую давнюю боль, но сегодня я чувствую лишь раздражение. Ну и, честно говоря, немного влечения, так что сердце сбивается с ритма. Но я стараюсь разжечь в себе именно раздражение.