– Я вернусь, а вы уж постарайтесь, – говорил он весьма обещающим тоном.
Доктор в ответ только поклонился.
Кавалер вернулся на улицу Святого Антония, а там полно народа. Комендант города, капитан городской стражи – он обоих знал, они уважали его, а он их. Также был всякий иной люд, в том числе кавалер увидел главу гильдии оружейников и других нобилей. Приехал и господин Кёршнер, привел с собой полдюжины вооруженных слуг. Но к военным господа нобили пока не приближались – понимали, что те заняты делом. Даже Кёршнер не лез к кавалеру с расспросами по-родственному, ждал, пока тот обратит на него внимание. Но Волкову и офицерам было не до зевак, даже до знатных.
Всех убитых, а их было пятеро, сложили у стены. Фон Клаузевица положили отдельно. А к забору напротив были привязаны две живые лошади – одна Максимилиана, вторая фон Клаузевица. Одна была ранена, лошадь Волкова и лошадь Увальня убиты. Тут же у забора было сложено найденное оружие.
Комендант, старый солдат, поклонился ему вежливо, просил осмотреть убитых.
Волков молча осмотрел убитых бригантов. Максимилиан ходил за ним, тоже разглядывал мертвецов. Первым лежал тот, которому фон Клаузевиц загнал меч в подмышку. Он тогда бросил алебарду и ушел, да, видно, недалеко. Второй был убит Волковым – исколот стилетом. Стилет в двух местах пробил бригантину бандита. Один прокол темнел кровью прямо у сердца. «А рука-то у меня еще крепка». А третий и четвертый – дело рук Максимилиана. Одному он разнес голову выстрелом из пистолета, второго зарубил, когда тот отвлекся на атаку кавалера. «Мальчишка-то вырос. Молодец. Рука уже не дрожит, как в подвале в Хоккенхайме».
– Должен быть еще один, – сказал кавалер коменданту, указывая на забор, – он был там, я попал ему в бок. Вряд ли он далеко ушел.
Тут же два стражника пошли смотреть за забор, а комендант спросил:
– Кавалер, а сколько бригантов было вообще?
– Девять, кажется, – ответил Волков.
– А вас сколько? Всего четверо? – значительно спросил старый комендант.
В другой раз Волкову оказались бы приятны эти значимость и видимое уважение в вопросе. Но сейчас, когда тут, в пяти шагах от него, лежал на мостовой рядом со своим мечом его чемпион, молодой рыцарь Георг фон Клаузевиц, ему это не очень-то польстило. Он просто молча кивнул. «Да. Четверо».
– Все городские ворота закрыты, – доложил, подходя к ним, капитан городской стражи. – Сейчас я начну проверять все кабаки города. Может, кого и найдем.
Тут пришли два стражника, что были за забором, принесли арбалет и пару болтов:
– Вот, валялись там, но самого стрелка там не было.
Комендант указал, куда им положить арбалет.
– Арбалетчик был ранен? – уточнил комендант города.
Волков молча кивнул.
– Если среди бандитов есть раненые, они будут искать лечения, – предположил комендант.
– Да, верно. Пошлю гонцов ко всем докторам и лекарям, чтобы сообщили о подозрительных людях, – произнес капитан стражи.
– А сможете вы, господа, обыскать дом графа? – спросил вдруг у них Волков.
Комендант и капитан переглянулись. Шутка ли, обыскать дом самого графа. Оба молчали, но коменданту как старшему пришлось отвечать:
– Только если бургомистр прикажет или первый городской судья.
– Тогда вы никого не найдете. – Кавалер спокойно пожал плечами. – Можете распустить людей по домам спать.
И как раз вовремя на улице появилась дорогая карета и форейторы с факелами впереди нее.
– А вот и он сам, – заметил капитан стражи.
– Кто? Бургомистр? – удивился такой карете Волков.
– Нет, бургомистр у нас еще не так богат, это наш первый судья, – сказал комендант.
С первым судьей города Малена, господином Мюнфельдом, Волков тоже был знаком, не раз судья на пирах сидел с ним за одним столом.
– Друг мой! – Судья протянул к кавалеру руки и обнял его. – Как услыхал об этом злодеянии, так сразу приехал сюда. Соболезную вам, дорогой наш господин фон Эшбахт. Говорят, что в схватке с бригантами, с этими подлыми разбойниками, погиб ваш человек.
– Мой лучший человек, мой чемпион, – отвечал кавалер.
Судья подошел к лежащему на мостовой рыцарю, стал креститься.
– Господь да примет душу этого славного юноши. Думаю, что эти бриганты не из наших мест, но клянусь, я сделаю все, чтобы выяснить, кто зачинщик этого злодеяния, – говорил господин Мюнфельд.
Волков видел, как комендант и капитан стражи переглянулись и невесело усмехнулись. Но ему было не до усмешек, он просто спросил судью:
– Вы можете дать санкцию на обыск дома графа?
– Что? – Судья, кажется, даже не понял вопроса.
– Думаю, что живые бриганты скрываются в доме графа, – разъяснял ему ситуацию кавалер. – Среди них есть раненые.
На улице было темно, лишь свет ламп горожан освещал местность да догорающие факелы стражи, но даже в этом свете Волков видел, как изменилось лицо судьи. Как сразу все тут ему стало неинтересно и скучно, и убитый молодой рыцарь уже мало его волновал, и он отвечал с заметной меланхолией в голосе:
– Друг мой, сие вопрос политический и разрешать его не в моей власти, пусть на то бургомистр дает добро, а уж я тут ни при чем. Совсем ни при чем.
– Политический? – переспросил кавалер.
Судья только развел руками, демонстрируя свое бессилие перед обстоятельствами.
Глава 10
Стражники, кажется, в тот вечер все трактиры и кабаки перевернули, у всех ворот были; опрашивали, кто последний выходил из города. Никого из стражи домой не отпустили, на стены свободных поставили для верности – ловкачи могли со стен спуститься по веревкам.
Еще до полуночи к месту приехал и бургомистр. Почему поздно приехал – да потому что сначала, как узнал о случившемся, поехал к епископу посоветоваться. И тот наказал ему привезти кавалера.
– Ждет он вас, друг мой, не спит, – ласково говорил первый консул города.
К тому времени Волков уже совсем силы потерял, молчал все больше, не мог уже ни злиться, ни ругаться, все равно спросил бургомистра:
– Вы дадите распоряжение обыскать дом графа?
– Нет, – сразу ответил господин Виллегунд, – такой серьезный вопрос может решить только совет города. Но не надейтесь. Никто не осмелится даже голосовать за такое – обыскивать дом графа. Нажить такого врага никто в здравом уме не решится.
«Ну хоть не юлит».
Приехала телега.
– Я распорядился отвезти тело несчастного рыцаря для омовения, – сказал бургомистр. – Епископ уже послал людей, чтобы начали читать над ним панихиду, об этом не беспокойтесь. Поедемте к епископу, он ждет вас.
Волков не без труда влез в бедную карету бургомистра, Максимилиан ему помогал. И в сопровождении четырех стражников во главе с сержантом они поехали в дом епископа. Бургомистр сначала думал говорить с кавалером, расспрашивать или успокаивать, но, видя его мрачное настроение, разговорами донимать передумал. Доехали до дворца епископа быстро: было тут недалеко.
Отец Теодор встретил в прихожей, не поленился спуститься. Обнимал тепло, приговаривая:
– Сие все приличия переходит. Буду писать брату моему, епископу Вильбургскому, и самому курфюрсту писать буду.
Волков усмехнулся: «Вот уж оба они и порадуются».
– И бургомистр напишет герцогу, – продолжал отец Теодор. – Виданное ли дело – устраивать нападения на значимых персон прямо в городских стенах.
– Что за пример граф показывает другим господам, – поддакивал бургомистр. – Этак любое дело можно решить наемными бригантами. Ни совет городской не нужен, ни суд. Нанимай разбойников да режь соперника на улице.
Так за разговорами, медленно из-за епископа, они поднялись по лестнице и, войдя в залу, где горел камин, расселись в кресла.
– Ваши люди, кроме фон Клаузевица, живы?
– Один порублен, но жить будет, – ответил Волков.
– Жаль молодого рыцаря, фамилия-то бедная, но славная. Думаю послать к его старшему брату человека с сообщением, – продолжал епископ. – Я сам прочитаю панихиду по нему.