В ресторане Петра была с Вимом само очарование, а он, в свою очередь, виртуозно беседовал с ней о том о сем, но не понимал, как ему перейти к более интимным вопросам.
Во время десерта она взяла инициативу на себя. Достала из сумочки длинный мундштук и притронулась рубиновым ногтем к руке Вима:
— Мой дорогой, я собрала вещи, мы можем просто заехать в отель и забрать их.
— Петра, вы меня потрясаете.
— Я знаю.
— Откуда вы знаете, будет ли вам хорошо в моем доме?
— Мне рассказывали. В любом случае мне хорошо с вами.
Он тряхнул головой, захмелев от гордости. Но все же одна деталь его беспокоила.
— Меня тревожит, что я не знаю, устроит ли вас ваша спальня…
— Моя спальня? Я думала, она у нас будет общая. — И, подтверждая свой намек, она убрала ноготь и погладила его руку.
Вим густо покраснел.
Пока Вим вез ее домой, он был разговорчив, как никогда: не закрывал рта, чтобы скрыть смущение.
Петра фон Танненбаум обошла его жилище-галерею с тремя гостиными, отпуская одобрительные замечания. Наконец он ввел ее в самую интимную часть дома.
— Здесь замечательно, — сказала она, оглядев спальню.
Он склонил голову, как почтительный слуга, потом принес снизу ее чемоданы.
— Идите в ванную первым, Вим, я люблю готовиться ко сну не спеша.
Вим выполнил ее просьбу; из ванной он вышел в элегантном черном кимоно.
Петра наградила его благосклонным взглядом, потом с несколькими сумочками удалилась в ванную и закрыла за собой дверь.
Вим сходил за водой и воспользовался моментом, чтобы проглотить две таблетки успокоительного, потом лег в постель.
И стал ждать. Полчаса спустя он встревожился и легонько постучал в дверь:
— Петра, все в порядке?
— Все отлично, дорогой.
И он продолжал терпеливо ждать ее появления.
Но она все не выходила. Успокоительные таблетки подействовали, и, поскольку он уже давно лег, на него стал наваливаться сон. Вот стыд! Она выйдет и найдет его задремавшим. Он щипал себя и пытался по-всякому остановить накатывавшую на него волну покоя, которая грозила вот-вот увлечь его в сонное царство.
Прошло еще около получаса, и он услышал из-за двери голос Петры:
— Милый, тушите свет. Я не слишком люблю полную иллюминацию по вечерам. Оставьте только ночник.
Вим выполнил ее просьбу и учел на будущее.
— Я иду.
Он приготовился к ее торжественному появлению на сцене, он знал, что она мастерица на такие вещи. Но ничуть не бывало: невзрачная тень скользнула в постель — и все.
Она устраивалась поудобнее на подушках, как будто Вима тут вообще не было.
Когда она улеглась, он счел нужным сказать хоть что-нибудь:
— Я счастлив, что вы здесь.
— Очень хорошо. Я тоже. У вас великолепное белье.
Он протянул к ней руку, надеясь, что она его подбодрит. Она не реагировала, и он решился стиснуть ее запястье.
Она подскочила на месте:
— Ой! — Она обратила к нему свой божественный лик. — Милый, забыла вас предупредить: я терпеть не могу секса и никогда им не занимаюсь.
Он уставился на нее. Она не шутила. Просто сообщила эту важную деталь, как будто речь шла об одном из многих обстоятельств.
— Вы на меня не сердитесь? Спасибо.
С этими словами она свернулась калачиком спиной к Виму, предоставив ему любоваться лишь ее роскошными длинными черными волосами.
Он уставился в потолок, сделал глубокий вдох, потом выдохнул с облегчением: с этой женщиной они смогут понять друг друга.
11
— Этот парень гениально двигается…
— Да уж, сегодня он зажигает!
Виктор вызвал одобрительные возгласы зрителей, столпившихся по краям танцпола.