Он сиял радостью исследователя, который отправляется в страну своей научной мечты.
— Но какое обстоятельство было причиною последней поездки Сен-Клэра? — спросил Фиэльд.
— Этого никто не знает, — ответил Ла Фуэнте. — Даже его внучка. Он однажды шутя сказал, что едет на охоту за бессмертием… Да, да, воспоминание о Раймонде Сен-Клэре будет бессмертно в этой стране.
— А его спутники?
— То были не известные здесь личности, но опытные люди, — охотники из Порта Бермудец и один индеец племени Коло. Ходили слухи о том, что путешествие Сен-Клэра имело какую-то связь со старым метисом, умершим в госпитале Св. Марка. Я знаю, что наш друг очень интересовался этим стариком, изъездившим вдоль и поперек всю Южную Америку. Но Сен-Клэр был во многих отношениях осторожным и скупым на слова человеком, и из него трудно было что-нибудь вытянуть, когда он не хотел говорить. Как теперь обнаружилось, мы не знали всей глубины его внутренней личности. Он, например, скрывал от нас свою страсть к игре самым удивительным образом. Она здесь, в Перу, является всеобщим пороком.
— Вы уже упоминали мне об этом в связи с фирмою Мартинец.
— Да, но я не думаю, чтобы хорошо было говорить об этом обстоятельстве. Старый Мартинец очень хотел бы как можно меньше обнаруживать эту страсть своего покойного друга. В практическом отношении это не имеет значения, так как молодой Мартинец, с которым я вас познакомлю сегодня, женится на единственной наследнице Сен-Клэра.
— Какого рода человек этот Мануэль?
Ла Фуэнте скрылся в облаке сигарного дыма. Он пожал плечами, развел руками и вздохнул.
— Очень красивый малый, — сказал он. — Первоклассный Дон-Жуан. Не особенно одаренный. Это — тип мужчины, о котором мечтают большинство посредственных женщин. Ему бы играть для фильма.
— Вы, очевидно, не особенно одобряете его?
— Нет, — ответил Ла Фуэнте. — Он не принадлежит к тому роду мужчин, в которых нуждается Перу в настоящий момент. Но отец… а не перейти ли нам в курительную? Мы там, наверно, встретим старого дон Хозе. С тех пор, как он овдовел, он часто приходит сюда в клуб.
Большая курительная и игорная зала была самым уютным помещением клуба, несмотря на то, что она тоже страдала чисто французскою ненавистью к глубоким креслам. Вокруг карточных столов сидело несколько компаний, игравших в бридж. В одном углу сидел пожилой господин и внимательно читал «Тан».
— Это и есть старый Мартинец, — шепнул Ла Фуэнте.
Фиэльд быстро смерил взглядом красивого старика.
Он отметил мощную голову с еще густыми волосами. Вся фигура дышала спокойствием и достоинством, которые казались признаками уравновешенной натуры. Такая наружность присуща юристу старого типа, — неподкупному человеку, управляющему огромными состояниями, и защитнику несовершеннолетних, сирот и вдов. Во всем скрывалась прочная, солидная честность… И все же… взгляд Фиэльда остановился на длинных узких руках с полированными ногтями. Он — невольно улыбнулся. Потому что всякий, кто изучил строение человеческой руки, сказал бы: это, пальцы карманного вора. Или, в лучшем случае, руки фокусника или виртуоза фортепианной игры. Природа так прихотлива, что нередко соединяет в одно признаки величайшего совершенства с признаками последней подлости. Эти воровские пальцы Мартинеца были словно паразиты на почтенном и буржуазном жизненном древе. Этого не бросающегося в глаза признака не заметил бы и один из тысячи. Но он заставил Фиэльда призадуматься и укрепил его в решении ничего пока не сообщать о судьбе Сен-Клэра.
Ла Фуэнте представил обоих мужчин друг другу. Фиэльд напрасно искал следа хоть намека на беспокойство в карих, почти нежных глазах адвоката, когда редактор назвал имя Сен-Клэра в связи с длинным путешествием чужеземного врача.