Неожиданнее всего было то, что с годами я полюбила эту работу. В ней было место добру. Она предполагала урезонивание и сдержанность. Никаких запугиваний и угроз физической расправы. Никаких криков в лицо. Просто слушаешь, как люди изливают душу: как их использовали, предали, обманули, оболгали. Понимаешь, чего они действительно добиваются в качестве компенсации, и действуешь соответствующе.
Как однажды заметил один клиент, в моем стиле работы заметна «женская рука».
После пяти лет работы я и думать забыла о возвращении в полицию. Я нашла свое призвание. Хорошее призвание. И я была почти – почти совсем – счастлива.
Отец заметил эти изменения. Мы никогда не обсуждали мое увольнение из полиции.
– Все будет хорошо, – сказал он мне незадолго до смерти.
Мне казалось, что он прав. Он считал, что оставляет меня на правильном пути, – и это меня приободрило.
Но мою радость омрачало понимание, что я не смогу больше делиться с отцом своими маленькими победами. Эта мысль мучила меня и по дороге в офис тем утром.
– Хорошо спалось? – жизнерадостно спросил Джейк, когда я проскользнула в открытую дверь.
– Ага, – ответила я.
Вранье.
– Хорошие сны снились? – широко улыбаясь, добавил Джейк.
– Как всегда.
Очередное вранье.
Вообще-то я снова проснулась на рассвете. Меня и без того измучила бессонница, а тут еще этот кошмар. Этот сон постоянно снится мне с тех пор, как умер отец.
Город вокруг меня рушится. Повсюду беспорядки, бунтовщики бьют окна, переворачивают машины, поджигают здания. Словно этого мало, идет проливной дождь, ледяной и маслянистый, по стеклам стекают черные ручьи. Я пытаюсь провести отца сквозь этот хаос. Он умирает, но где-то в лабиринте этих зданий скрыт аппарат, который сможет его спасти.
Я пытаюсь отыскать его. Но никогда не нахожу.
Этот кошмар не отпускал меня всю дорогу до офиса. Чтобы отвлечься, я с головой нырнула в разнообразные проблемы клиентов. У голливудского актера средней руки проблема с отцовством. Бульварная газетенка написала нелицеприятную статью о режиссере – следует ее замять. Топ-менеджера шантажируют, и я должна убедить шантажиста найти занятие получше.
Я усердно работала, и тут Джейк просунул голову в кабинет и сказал, что я должна прерваться на обед. Есть мне не хотелось, но он не любит есть в одиночестве.
За обедом Джейк завел разговор о семье, внуках, шутке, которую рассказала ему жена. Он болтал, а я смотрела, как дети весело играют на школьном дворе на другой стороне улицы. Энергия так и била из них ключом.
– Играешь в молчанку? – спросил Джейк.
Я выдавила улыбку, изобразив веселье.
– Нет, просто задумалась.
Джейк не стал настаивать. Вместо этого он заговорил о деле, над которым работал. Тело Виолы Уокер обнаружили в ее гараже в Брентвуде. Ее убили выстрелом в затылок. Никаких следов сексуального насилия. Согласно описи, при себе у нее была сумочка Hermes Bleu из крокодиловой кожи: стоит она нехило – 68 тысяч долларов. Внутри был серый кожаный кошелек Gucci, набитый купюрами разного достоинства, в основном сотенными, – всего четыре тысячи долларов. Грабеж как мотив смело можно отмести. Муж Виолы нанял Джейка провести расследование, а заодно проконтролировать, как идет официальное полицейское расследование – это Джейк мог легко сделать через свои контакты в участке.
– Вероятно, это послание мужу, – сказал Джейк. – Может, он пытался кого-то надуть, да не на того напал.
– Почему тогда не убили мужа?
– Убийце нужны деньги, а жена тут ничем не поможет. Скорее всего, она и понятия не имела об этом. – Он отпил кофе. – Смерть застала ее врасплох.
Быстрая смерть – не так уж плохо. Мой отец умирал восемь месяцев. Иногда я смотрела на него во сне и думала, что при пробуждении его ждет только боль. Пуля в голову казалась актом милосердия.
– В общем, муж уверен, что полиция хочет повесить убийство на него. Моя задача – найти другого подозреваемого.
Я перевела взгляд на соседнее здание. Раньше это был кинотеатр, теперь – банк. Мама однажды сводила меня туда в кино. Ей тогда было лет тридцать пять. Люди оборачивались ей вслед – так она была красива. А ей это нравилось. Но в тот раз она нервничала, то и дело оглядывалась, посматривала на часы. Я понимала, что что-то случилось. Я бы даже спросила, в чем дело, но тут появился он.
Она сделала вид, что это просто один из ее друзей.
Он был в белом костюме и широкополой белой шляпе, придававшей ему театральный вид. Она обращалась к нему по имени – Гарри. Просто Гарри, без фамилии.
Они завели разговор и вели себя очень сдержанно – за руки не держались и точно не целовались. Но я чувствовала, что они близки, что у них есть общая тайна. Тогда я была слишком маленькой, чтобы распознать любовников, но позже поняла, кем Гарри приходился моей матери.
Обед закончился, я вернулась в кабинет, а перед глазами все стояла затемненная спальня и тело отца на постели. Нужно было встряхнуться и вернуться к работе, но горе и боль утраты были еще слишком свежи. Каждый раз, когда я пыталась поднять себе настроение – посмеяться над чьей-то шуткой или пошутить самой, – оно опускалось еще ниже.
Это опасное чувство – будто из-под ног выбили почву. Оно мне не нравилось, но я никуда не могла от него деться.
Но я знала, что это пройдет. Я всегда со всем справлялась – справлюсь и со смертью отца. Жизнь повернется светлой стороной. Скоро, сказала я себе, скоро все наладится.
2
Днем, когда я работала в офисе, приехал Морис Уокер. На нем был синий костюм в мелкую полоску. Морис – среднего роста, с седыми волосами. С ним был другой мужчина – на вид лет сорока, стройный и подтянутый, явно частый посетитель спортзала. Они направились прямиком в кабинет Джейка.
Я знала, как все будет. Джейк задаст стандартные вопросы. Ему нужно знать, у кого могла быть причина убить жену Уокера. Месть? Недовольный партнер по бизнесу? Сделка сорвалась? А может быть, здесь замешаны наркотики? Застраховала ли миссис Уокер свою жизнь? Следом – вопросы о семейных отношениях. Ладил ли Уокер с женой, а если нет, был ли у кого-то из них роман на стороне?
Через час с небольшим они вышли из кабинета Джейка. Все трое направились к лифту, а я наливала воду из кулера.
По правилам хорошего тона Джейк должен был меня представить, но сделал он это в шуточной форме:
– А это Слоан, пожирательница грехов.
Уокер просто кивнул, но его спутник уставился на меня с любопытством.
– Как это, пожирательница грехов?
На этот вопрос у меня заранее был заготовлен ответ – это Лос-Анджелес, так что без отсылки к Голливуду не обойтись.
– Смотрели «Криминальное чтиво»?
– Еще бы. Это один из моих любимых фильмов. Я раза три-четыре его пересматривал.
– Тогда вы должны помнить сцену, когда двое бандитов застрелили мужика в багажнике, – сказала я. – Им нужно все это убрать, и они звонят чуваку, который этим занимается – ну, ликвидирует последствия.
Мужчина понимающе улыбнулся.
– Помню. Он приезжает и приводит все в порядок. Смывает кровь. Стирает отпечатки пальцев. Любые следы.
– В общем, я делаю что-то в этом роде, – сказала я. – Только никакой крови и никаких убийств.
И я широко улыбнулась.
– Я скорее мягко переубеждаю, – добавила я.
– А если не получается? – спросил мужчина.
Я тут же сделала грозное лицо.
– Тогда пора переходить к плану «Б».
Его явно заинтересовала моя работа, он смотрел на меня едва ли не с восхищением.
– Женщина, которая решает проблемы, – улыбнулся он. – Как захватывающе.
Он протянул руку.
– Саймон Миллер. Приятно познакомиться.
Я пожала руку в ответ.
Подъехал лифт.
Миллер сделал было шаг вперед, но замер и повернулся ко мне.
– А Монро Уилсон, случайно, не ваш отец? – спросил он.
– Да, откуда вы знаете?
– Когда я проходил мимо вашего кабинета, я заметил его фотографию на тумбочке позади стола, – улыбнулся он. – Мой отец входил в окружной совет. Он часто говорил о вашем отце – какой он прекрасный полицейский. Его ждет блестящая карьера, уверял он. Но затем ваш отец неожиданно ушел в отставку, верно?