Командир батальона собрал офицеров, проверил, все ли подразделения подтянулись. Оказалось две машины, одна из дивизиона, другая из батальона, из-за серьезных поломок оставлены на блокпостах. После небольшого инструктажа колонна тронулась в путь. Преодолели очередной подъем, и перед нами открылась панорама Грозного. Серый окутанный дымом и туманом город. В некоторых местах пылают пожары. Густой черный дым валит со стороны нефтеперерабатывающего завода. Едва просматриваются заводские трубы, отдельные высотные здания да большие нефтяные цистерны.
В низу на равнине, расположилась наша группировка. В центре – подразделения связи и артиллерии. А по краям опорные пункты морской пехоты с приданными им танками. Нам отвели место где-то в центре и дали время на обустройство. Мы принялись размещаться. Механики занялись техникой, остальные ставить палатки и рыть щели для укрытий на случай обстрела.
«Яма» северная группировка
Уже полдня мы на месте, но пока ни одного выстрела или взрыва. Все-таки еще не до конца осознаешь все то, что происходит вокруг. Похоже на обыкновенный полевой выход, где все идет по плану, своим чередом. Среди нас всего несколько офицеров с боевым опытом Афганистана. Но как говориться, начинать когда-то надо, для этого мы и выбрали эту профессию. Вдруг стихли разговоры, мы замерли и устремили свои взоры на тягач, который шел со стороны города. На командирском месте сидит человек с большой бородой, продымленный и грязный.
На левой руке белая повязка, над ним трепещется кусок белой материи. Позади, на настеленном ковре – несколько убитых бойцов. Лица закрыты, видны только грязные закопченные руки вперемежку с босыми, почему-то, ногами. На броне написано приблизительно следующее: – “ Если ты мужчина, то не будешь стрелять в мертвецов». Это могильщик, который собирал в городе трупы солдат. Пошли слухи, что это еще вывозят после новогоднего штурма Грозного. Переглянулись, и каждый прочитал в глазах другого сослуживца то, что сам прятал в глубине души.
Я задумался о своих ребятах. Не дай бог, кто-то из них окажется на этом же месте. К вечеру лагерь был в основном готов. Орудия расположили в боевом порядке на огневых позициях. Командир сводного батальона подполковник Глебов решил провести совещание в штабной палатке дивизиона.
«Яма» северная группировка.
Лучшие сыны пехоты 119 полка
«Яма» совещание
Лампочка в 12 вольт горела не слишком ярко. На столе расстелена карта Грозного. На совещание прибыли, начальник артиллерии полка подполковник Орехов, командир батальона майор Прусаков, начальник штаба батальона капитан Мовчанюк, управление дивизиона во главе с майором Мальцевым. Согласно плана, северной группировки войск и соответственно распоряжения командира Тульской сводной дивизии полковника Дягтева, батальону надлежало выступить в город на рассвете и занять район обороны вблизи железнодорожного вокзала. Наметив маршрут движения, оценив обстановку, пришли к мнению, что на выполнение приказа требуется больше, чем имеется личного состава. Так как артиллерию решено было оставить, подполковник Глебов распорядился взять усиленный противотанковый взвод, которым командовал капитан Володя Андрияхин. Слово взял начальник артиллерии. Он сделал упор на то, что каждый должен выполнять свои должностные обязанности и если с самого начала заставлять людей делать не свое дело, то возможны непредсказуемые последствия. Но эти аргументы почему-то не убедили командира, и его приказ остался в силе.
Честно говоря, в полку к артиллерии относились с некоторым пренебрежением, но в последствии эта точка зрения в корне изменилась. Из артиллеристов вызвался ехать сам начальник артиллерии с таким расчетом, что остальные корректировщики придут через сутки. Совещание закончилось. Проинструктировав личный состав, расставив часовых, улеглись спать. Но уснуть так и не удалось. Вдруг застрекотали автоматные очереди, взметнулись ракеты, грохнул выстрел из танка. Потом все затихло, как будто ничего не произошло.
Утром батальон ушел в город. Новостей пока никаких. Каждый занялся текущими проблемами и приготовлениями. Новоиспеченный замполит старший лейтенант Игорь Кузьмин решил настроить походный радиоприемник, что бы быть в курсе событий по стране и доводить их до личного состава. За время переброски мы уже чувствовался информационный голод. Я попытался выяснить о ночной стрельбе. Оказывается, было замечено передвижение людей, которые не ответили на запрос установленным сигналом, поэтому и открыли огонь. Дело в том, что здесь часто попадаются вооруженные группы чеченцев, специально провоцирующих стрельбу. Постреливали и снайперы. Но главная проблема заключалась в совершенно другом аспекте. Не всё благополучно было и среди наших подразделений в плане дисциплины и порядка.
Свидетельство заместителя командира дивизиона по работе с личным составом старшего лейтенанта Кузьмина: – «Всеобщее ощущение бардака. Каждая воинская часть сама по себе возится, очень много пьяных, ведущих беспорядочную стрельбу. Армия деморализована, грязная, голодная, без воды. Страшно, да именно страшно, потому как зачастую приходилось ждать опасности не от дудаевцев, с ними все ясно, а от соседей слева или с права. Безоружные солдаты бродили одни, сами по себе. Точно помню, как несколько оборванных солдат говорили, что они мотострелки, просили у нас поесть и что бы мы взяли их служить к себе, так как у нас порядок, а их начальники бросили. Помню, как командир взвода морпехов с Балтики не кормил своих солдат трое суток. Он говорил, что они не заслужили, а солдаты тайком бегали к нам поесть, хоть хлеба…».
Пришел штабной и сообщил не радостные вести. Из всей артиллерии дивизии, которая была до нас, осталась только гаубичная батарея и по два три самоходных орудия при батальонах. Остальные подбиты или сожжены при входе в город. Так что самая мощная боевая единица, на данный момент, наш самоходно-артиллерийский дивизион.
С самого начала большой проблемой стало взаимодействие и устойчивая связь между частями. Начальнику штаба артиллерии дивизии сложно контролировать боевую работу артиллерии, Нет информации, какие цели поражаются, на каком направлении ведется огневая обработка, нет точного расхода боеприпасов и т. д. От него же требуется взаимодействие с авиацией. Если она работает, то артиллерии стрелять запрещено. Нередко приходится стрелять, в городских условиях, мортирной стрельбой, а это в свою очередь опасность для авиации. Таким образом складывалась ситуация полного отсутствия централизованного управления войсками.
Выезд на позиции в Грозный
К вечеру был получен приказ выехать на корректировку в город. С утра двинулись на двух машинах. При въезде в город, предстала ужасная картина. Разрушенные обгорелые дома, разбитые стекла, груды бетона. Жителей почти нет, город словно вымер. Подобное я видел в документальных фильмах о Великой отечественной войне. Все дороги были усыпаны осколками строений, изрыты воронками артиллерийских снарядов или авиационных бомб. Всюду была видна работа гранатометчиков и танкистов. Во многих местах горели различные по величине и происхождению факелы. Особенно хорошо они были видны по ночам. Некоторые по нескольку месяцев освещали своим светом округу, не принося ни какой пользы. А ведь это был газ, который по коммуникациям подавался в дома, хотя в них давно никто не жил. К нам подбежал мальчишка и попросил закурить. Он отнес папироску пожилому мужчине, наверное, своему деду. Все вокруг было серым, низко висели облака, пахло дымом и гарью.