Я живу не в пустыне, не в джунглях и не в тайге, тем не менее, моя жизнь слегка напоминает жизнь того же «старца». В последние годы она так и проходит. Мой город вполне современный, со «всеми удобствами», большей частью которых я не пользуюсь. Сижу дома, никуда не хожу, за исключением небольших прогулок по магазинам и местному лесу в хорошую погоду. Такая жизнь располагает к размышлениям. Но размышляю я, в отличие от старцев, не о смысле жизни, а больше о смысле смерти, что иногда очень нервирует моих друзей и знакомых. Размышляю иногда в стихах, иногда в коротких миниатюрах-записках. Среди читателей моих «опусов» одна «меньшая половина» одобряет мои записи, другая «меньшая половина» осуждает. Да-да, я не оговорился. Именно две меньших. Третья предпочитает эротику, инопланетян и политические новости, а потому игнорирует мои целомудренные страницы. Отсюда вывод: смерть надо разбавлять, как минимум, эротикой, тогда она покажется гораздо привлекательней. Увы, я против того, чтобы завлечь жертву пряником за угол, а потом шандарахнуть его дубиной по темечку, мол, вот, тебе правда жизни.
Ладно, боитесь читать о смерти? Читайте о жизни, но помните – даже, если вы о ней не будете читать, ваша жизнь от этого не продлится. Она даже не станет лучше. Может быть станет чуть счастливее, но только на тот момент, пока вы о ней читаете. Наркотики пробовали? И не надо – та же самая книга. Лёгкий наркотик – лёгкий стишок. Тяжёлый наркотик – толстый любовный роман. И последствия похожи – чем дальше, тем больше тянет. Знаю. На себе испытал. Нет, наркотиками не баловался, но книг «проглотил», наверное, тысячи. Через много лет мозг решил всё-таки переварить это зелье, добавляя действительность. Результаты год за годом можно проследить в моих книгах.
Но!
Во-первых, я не пишу «цельнокроенных» трудов с продолжением. Во-вторых, мои книги складываются сами из стихов и, как я писал выше, коротких миниатюр. Это не значит, что всё, что я пишу, исключительно о смерти, но определённая мрачность в написанном прослеживается, ведь основным мотивом для этого является жизнь, как она есть.
И главное обо всём сказанном: я питаюсь маленькой надеждой, что когда-нибудь кто-то, оторвавшись от моей книги, посмотрит по сторонам, встряхнётся и подумает: – А жизнь хороша!
16.02.2020г.Когда-то…
(об одном минском пивбаре)
В конце семидесятых у нас на Долгобродской, недалеко от моего дома, обосновался пив-бар. Он был впритык к столовой №119 и небольшому безалкогольному кафе «Мара» (Мечта). Барменом в нем работал азербайджанец. Было у него какое-то хитрое имя, но звали его все Аликом на русский манер. Очень подвижный парень. Обслуживал быстро и, насколько помню, честно. В смысле, недолива не было. Никогда никого не обсчитывал, но, что самое главное и приятное в нем было, он всегда мог налить пива в долг. Если не знал человека, то брал какой-нибудь залог – часы, дорогую зажигалку, паспорт… Они могли лежать у него месяцами, пока страждущий не приносил долг. Долг копеечный, поэтому его обычно никто не задерживал. Ну, что такое 22 копейки.
Бар был очень популярен у местного населения от рабочих и интеллигенции до пропившихся бичей, слонявшихся без дела по улицам и сшибавших копейки на вино. Драк у себя Алик не допускал, поэтому обстановка всегда была спокойная и дружественная, иногда прерывавшаяся вскриками встретившихся друзей. Бар есть бар. Кому-то надо было подлечиться, кто-то просто жить не мог без пива. А для кого-то это место было неплохим прикрытием для употребления напитков покрепче. В те времена основным занятием милиции был отлов «тунеядцев, хулиганов и алкоголиков». В основном, лиц, употребляющих алкоголь в неположенном (общественном) месте. В народе ходила шутка: пол дня ищешь на вино, а потом пол дня – место, где выпить. Трудноватое было время для любителей выпить вне дома. В баре «У Алика» водка продавалась на разлив, но посетители предпочитали приносить своё. Хозяин понимал мужиков и смотрел на это дело сквозь пальцы. Главное, чтобы не ставили бутылки с водкой или вином на стол. Правильно делал. Бар слишком часто навещали «товарищи в милицейских погонах». За «несоблюдение» могли не только оштрафовать пьяниц, но и закрыть бар. Все это понимали и действовали крайне осторожно.
Мы с друзьями тоже были не без греха. Довольно часто мы пользовались баром, как прикрытием. Брали вино, по бокалу пива и пристраивались за стойкой подальше, но так, чтобы был обзор входа и улицы. Впрочем, Алик всегда знал, кто пришел выпить пива, а кто по другому делу. Он и сам присматривал за входящими и часто предупреждал своих постояльцев. Короче, пиво мы быстро выпивали, а в бокалы выливали принесенное вино. К слову, вино часто было под цвет пива, поэтому мы не опасались, что кто-то его вздумает проверить. Вот так мы и тянули это «пиво» по часу и больше. Курить там разрешалось, а лучшего и не надо было желать.
С той поры много пива утекло. Здание столовой много раз переделывалось, помещения сдавались в аренду. Кафе тоже перепрофилировалось. А на месте нашего любимого пивбара «У Алика» остался пустой пятачок…
08.04.2020г.Детям войны
Мое детство началось в 1957-м году, через двенадцать лет после Великой Победы. Счастливым ли оно было? Да. Хоть и жили поначалу в многосемейном бараке. Отопление – уголь, на кухне печь для готовки. Голодным я никогда не был, а потому никогда не думал о еде. Играл, себе, с самодельными игрушками или катался на карусели. У нас во дворе была настоящая карусель! Про войну я слышал, когда ее вспоминали взрослые, но что это такое, не знал. У меня были родители – мама и папа, который воевал. Я жил без забот…
– Мама, когда война кончится? Когда папа вернется?
– Скоро, дочка. Скоро, сынок. И папа наш вернется, и будет у нас все хорошо. Спи…
Они не были ветеранами. Они были еще детьми, когда началась война. Страшно подумать, но многим из них повезло, потому что они не попали в детские лагеря смерти. Не добрались до них палачи. Но и тем, кому посчастливилось жить на неоккупированной земле, было не до беспечных улыбок. Конечно, для них ничего не жалели мамы и бабушки, отдавая последнее. Дети постарше работали на заводах или на полях, собирая урожай. В блокадном Ленинграде они умирали от голода… Это дико, когда дети умирают от истощения.
Сегодня им снова несладко. Счастье, которое они обрели после войны, должно было стать вечным. Не стало. Многие из них снова вплотную приблизились к тем дням, когда приходится экономить каждую копейку на хлеб. Кто в этом виноват. Войны нет. Голода в стране тоже нет. В среднем. В среднем, мы все хорошо живем. Даже процветаем. Наша страна – пышная клумба, которой все восторгаются. Да, «цветы» красивые, но растут они на…
12.04.2020г.90-тые. Время крутых переломов?
Начало девяностых. Да, эмоции в те годы зашкаливали. Нежелание прощаться со старой размеренной жизнью и неприятие новой порождали настоящие классовые конфликты. Скромные «новые русские» начинали осваивать частное предпринимательство. То есть, покупали какой-нибудь старый списанный ларек и открывали свое дело. Сколько я встречал их, пожженных то ли конкурентами, то ли завистниками, то ли рэкетирами.
В лесах, наверное, не было столько грибов в сезон, сколько расплодилось частных торговых ларьков и киосков (комков). Кто-то владел одним таким «предприятием», а у кого-то было целая сеть. Весь город, я сейчас говорю про Минск, был сплошным нагромождением частных торговых лавочек. Эти «грибницы» захватывали все пустыри, превращая их в кипящую массу ищущих, страждущих и жаждущих покупателей и зевак. Там можно было найти все, в отличие от магазинов. Люди иногда часами бродили от киоска к киоску, пытаясь найти что-то подешевле. Иногда это удавалось. Иногда! Цены там были дружные и держались друг за друга зубами.