– Девушку он нашел, педераст…
Между тем наступил вечер. Ввиду плохой погоды по дорожке, на которой лежал Андрей, никто не ходил. Сознание возвращалось медленно, но все-таки вернулось. Чикатило сел, пощупал голову, подобрал лукошко и попытался встать. Это удалось, и вскоре он уже приводил себя в порядок. В голове постепенно прояснялось, появилась здоровая злость, на эту чертову бабу, на этот Богом забытый городишко, на себя, в конце концов, из-за того, что потерял бдительность и расслабился раньше времени. Андрей проверил ножи, веревку и баночку с вазелином, все было в сохранности, и это немного успокоило. Он поправил чудом уцелевшие очки, и пошел навстречу своим желаниям.
Желание материализовалось в лице парнишки лет 11-13-ти в ядовитого цвета пальтишке, резиновых сапогах и с целлофановым кульком на голове.
«Может сгодится»,– подумал про кулек Чикатило.
В руке у мальчонки был черный дырявый зонтик, который он ожесточенно раскручивал перед собой, вместо того, чтобы защищаться им от дождя. Кроме того, парнишка во все горло распевал странные песни на непонятном языке.
«Сирота»,– обрадовался Андрей и подошел.
– Мальчик, а что ты тут орешь, один, под дождем? – спросил Чикатило.
– Я пою дяденька, по-французски! – ответил беззаботный мальчонка, в котором внимательный читатель давно опознал Костю Семенко собственной персоной.
Андрей плохо знал французский, но тоже любил иногда спеть тихую украинскую песню, и потому сразу же проникся к мальчонке симпатией, резко переходящей в неуемную педофилическую страсть.
Костя снова запел и завращал свой ужасный зонт, да так что чуть не выбил маньяку глаз. Допев, он раскланялся, при этом с кулька летела во все стороны дождевая вода, и объявил:
– Вы прослушали песни из кинофильма «Шербрукские зонтики», исполняла заслуженная артистка Франции Мирей… – тут он сделал классическую паузу, и выдохнул,– …Матье!
И сам себе похлопал в ладошки. Чикатило тоже похлопал по инерции, чуть лукошко с инструментами не выронил. Но вовремя опомнился.
– Хорошо, что я тебя встретил, а меня, кстати, тоже Мирей зовут, этог Андрей по-французски, значит, а фамилия моя Ми… Чи… Миттеран, вот. Да, дядя Мирей Миттеран. Я вот тут песни собираю разные, украинские, французские, и грибы заодно. Хочешь вместе будем собирать?
– Пошли, холи тут делать? – резонно ответил Костя,– опять же играть не с кем.
И они потопали вдвоем по тропинке.
– Быстрей надо идти,– предупредил Чикатило,– а то темнеет быстро, а мы ни песен, ни грибов не соберем.
Когда они еще немного углубились в лес, Костя предложил:
– Дядя Миттеран, спойте теперь вы песню французкую!
– Французскую? – задумался Андрей,– это можно, это мы сейчас, только у меня музыки нет, а без музыки французскую песню петь не годится.
– Но я же пел! – расстроился Костя.
– Это ничего,– успокоил его маньяк,– это даже неплохо, просто ты наверное, музыку из дождика брал, а он уже кончился, и мне ее брать теперь неоткуда.
Дождь и вправду угомонился, но не угомонился Семенко.
– Тогда украинскую спойте!
– Это можно, – согласился Чикатило, и запел печальным голосом:
Ой, у поли два дубкы…
И так увлекся, что не заметил, что Костя куда-то исчез. Андрей тревожно огляделся по сторонам, и облегченно перевел дух, увидев парнишку, который склонился над каким-то грибом, похожим на мухомор, метрах в пятнадцати сзади.
– Дядя Мирей! Что ж вы такой гриб красивый пропустили! – сокрушался Семенко отклячив задницу в самом соблазнительном педерастическом ракурсе. Соблазненный Чикатило через силу рассмеялся, но пока терпел.
– Это нехороший гриб, мухомор,– сказал он, глотая слюну.
– Нет! Это ложный мухомор,– запротестовал Костя со знанием дела,– их можно есть, мне Байзель говорил.
– Кто?
– Та Байзель! – Костя отмахнулся зонтом,– он мне говорит: «Как увидишь ложный мухомор, сразу ешь!» И даже картинку в книжке про грибы показывал. Можно я его съем?
– Нет, пока не надо,– с трудом сдерживаясь,– процедил Чикатило,– мы его с собой возьмем. Ложные мухоморы на голос плохо влияют, охрипнуть можно.
– Тогда, конечно, не буду его есть,– внимательно выслушав объяснение, резюмировал Костя,– а то ж вы меня во Францию не возьмете, если я охрипну и петь не смогу.
– А как ты догадался, что я тебя во Францию хочу взять? – немного удивленно спросил Андрей.
– Захотите! – многообещающе произнес Семенко,– я вам отдамся, вы и захотите. Все артисты так делают.
– Как так? – Чикатило был совсем сбит с толку, в горле у него пересохло, а перед глазами поплыли розовые круги.
– Как мужчина мужчине,– пояснил Костя.
Андрей лишился дара речи. Впервые жертва сама предлагала ему то, чего он от нее хотел.
«Будет тебе Франция!» – подумал он, а его воображение уже рисовало самые радужные картины. Вслух он сказал:
– Отдашься, значит, ну-ну… А что очень во Францию хочется?
– Конечно, там машинки красивые делают, а я их ломать люблю,– ответил Семенко и подмигнул убийце с самым проститутским видом.
– Хм, хм,– пробурчал Андрей и некоторое время они шли молча. Потом как-то неожиданно деревья кончились, и появилась поляна, а на ней заброшенный домик.
– Пошли-ка дядя, погреемся чуть-чуть,– приказал Костя и побежал к джомику, подобрав по-бабьи полы своего ядовитого пальто.
Чикатило тихо зарычал, вынул нож и побежал следом. На небе появилась Луна. Костины сапоги грохотали уже внутри дома.
– Темно-то как! – крикнул Чикатило, лихорадочно шаря в лукошке, в поисках вазелина.
– Не промахнешься! – откликнулся бесстыжий Костин голос. Правда был какой-то жесткий и глуховатый. Андрей не обратил на это внимания, а зря. В лицо ему ударил луч света и тот же голос сказал:
– Вот, привел!
После этого сильные руки скрутили маньяка, повалили на пол, стали выкручивать суставы, и тяжелый сапог смачно вошел ему под ребра. В глазах замелькали милицейские звездочки…
В отделении Косте мощно пожали руку и сказали:
– Молодец, ты поступил, как настоящий пионер! Спасибо, иди.
Семенко отдал салют и пошел, потом вдруг остановился и спросил:
– А вы деньги мне не заплатите?
– Какие деньги? – удивились сотрудники органов.
– За поимку убийцы…
Сотрудники переглянулись, улыбнулись и главный негромко произнес:
– Родину мальчик, за деньги не купишь. Ясно?
– Так точно! – отрапортовал Костя и ушел, похотливо виляя задницей.
А Чикатило сидел в камере и по привычке пел тихие украинские песни. Неожиданно за дверью послышались шаги, не похожие на поступь конвоя и Андрей прислушался. Щелкнул замок и дверь приоткрылась. Никто не вошел, но из коридора донесся до боли знакомый голос:
– Дядя Мирей, бегите отсюда, я охрану мухоморами накормил… ложными.
Серийному убийце дважды повторять было не нужно, схватив томик Шевченко, он бросился на свободу.
Уже на улице он услышал за спиной топот ног. Андрей оглянулся и нехорошая улыбка исказила его лицо.
– А это опять ты, певец с зонтиком?
– А кто ж… – Костя запыхался,– давай быстрее, а то не успеем. Вам надо спрятаться и переодеться.
– Ну не помешало бы…
Они подошли к серой шестиэтажке и Костя толкнул дверь подъезда:
– Сюда!
– Опять фокус выкинешь? – поинтересовался маньяк.
– Ну что вы! – возмутился Костя,– я вас спасаю… Я многое понял!
– Смотри мне! – Чикатило погрозил ему пальцем, и вошел в подъезд.
– Та все будет нормально! – успокоил Семенко.
И что? Обманул Костя? Конечно, обманул. В доме этом ждали Андрея работники новой, недавно учрежденной коммерческой милиции, которые и выдали малолетнему помощнику один миллион украинских купонов. Правда старых, еще тех самых, ну кто получал, тот знает, а Косте-то какая разница? Главное же целый миллион!
ШЕРШЕ КУЛИКА
Холодало. Над Трипольем летели первые кулики, а маньяк-убийца с одноименной фамилией застенчиво улыбался с обложки журнала «Советская милиция».
Карлик мрачно пролистал журнал и подумал про себя: