– Действительно, такой кавалер, одержимый любовной страстью к размалёванной дамочке, достоин всяческой похвалы со стороны окружающих представительниц прекрасного пола.
Такой не поведёт и бровью, даже когда над его ушами, утонувшими в пуховой подушке до самых щёк, вдруг назойливо и требовательно прозвучит бой курантов.
Иной вариант не рассматривается.
Особенно случай, при котором
– Так и не состоявшемуся счастливчику не желают отвечать противоположной взаимностью.
Глава вторая
И всё же, в любом законе обязательно отыщется исключение из общепринятых правил.
Как это на деле оказалось в судьбе самого младшего отрока из богатой скорее материально, чем морально, семьи сельских жителей Оглоблиных:
– Фомы!
Он не раз и не два угодил в такие переделки, каких не знавали ни Чацкий с его нелюбовью к звуку работающего часового механизма, ни весь, без исключения, ряд действующих лиц в не менее скучной для детского глаза книжке «про это» под названием «Милый друг».
…Да и что таить?
Ведь с малых лет Фома Оглоблин неделями мог подсматривать через оконное стекло.
Делал это со всем своим начинающимся мужским удовольствием.
Только наблюдал парень вовсе не за смутными тенями, мелькающими в окнах женской бани в субботнее принятие лёгкого пара.
Его основной интерес заключался увлечением как раз за иной заманчивой картиной.
Настоящее вожделение подросток получал, при наблюдении за тем, как свершалось чудо на циферблате трофейных, не известно как завезённых сюда, кем-то из успешных фронтовых командиров, так называемых, «тумбовых» часов.
Они были самыми большими в их деревне городского типа.
А чтобы пользовались замечательной вещью всем сообществом сельских жителей, то и установили раритет ни где-нибудь, а прямо в предбанники сельского учреждения омовения граждан
Там никто на них покуситься уже не мог.
Потому изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, под хрустальным стеклом происходит похожее действие.
С немецкой точностью указывает банный прибор точного контроля за происходящем.
Не даёт забыть:
– Когда следует звонить в победные даты.
Ради выполнения столь славной миссии на этом слоноподобном хронометре, отделанном европейским мастером настоящим дорогим красным деревом, как раз и делают свои методичные поступательные движения, круг за кругом неумолимые стрелки:
– Большая и маленькая!
…Привычка к такому занятию, вроде наблюдения в окошко за интересными вещами, не совсем привычному для сельского малыша, появилась у Фомы довольно рано.
С тех самых пор, как смог сообразительный ребёнок самостоятельно отличить один напиток от другого:
– Простую колодезную воду или наваристый компот из кастрюли, в которой варились сухофрукты, завезённые к ним в деревню городского типа из дальних мест южными торговцами.
При этом география появления именно урюка и всего прочего, являющегося производным с абрикосового дерева, а то и царского угощения – заготовленного для долгого хранения персика, имеет крайне существенное значение для всей судьбы недоросля.
И особенно важным для Фомы является и отсутствие подобного потребительского уважения к отменному полуфабрикату среднеазиатских садов, каким является курага:
– С её полным отсутствием твёрдого «сердечника».
И это заметно уже по нескрываемой тяге юного Оглоблина к конкретным составляющим частям этого, засушенного под азиатским жарким солнцем, сладкого плода:
– С его упоительной, тающей даже просто во рту, ароматной оболочкой, исключительно твёрдой косточкой и чудесным орешком, столь тщательно скрытым самой природой в глубине этого удивительного конгломерата вкуса, запаха и цвета.
Вот почему, не просто кружка компота «на третье», в ту босоногую пору, так повышала у настырного сладкоежки непередаваемое чувство аппетита за обеденным столом:
– Когда самому младшему по возрасту едоку приходилось бороться ещё и с обязательной программой в виде свекольного борща и жареной котлеты с картофельным пюре на второе.
Зато трудолюбие и аппетит, что демонстративно проявляет мальчуган с ложкой, над очищенными им, до блеска, чашками, всегда щедро вознаграждаются:
– Добавочной порцией компота!
К тому же, если бывает от показного усердия любимого внука особенно хорошее настроение у его бабушки Фаины Никулишны, то не постоит Фома и за другими результатами обеденного послушания.
Обязательно станет просить у неё заветную добавку кампота:
– Раз, другой и третий…
Уже и живот вздулся от непомерного вливания сладкой жидкости, а всё также горят огоньком жадности глаза едока, протягивающего кружку за очередной порцией.
Как тут уже не корили сладкоежку за его навязчивое «компотное» желание. А ему всё, как с гуся вода. Поскольку сам-то он прекрасно знает основную причину страсти:
– Это он так косточки с компота добывает!
Деликатеса, которого нет ничего вкуснее их на свете!
Глава третья
…Что ни говори, а только с фруктовыми косточками, как и со скрытыми в них элементами благородного миндаля всё пока понятно!
Но причём же здесь, скажите:
– Часы?
А притом!
– Нет ничего важнее этого изобретения человечества, – даже спустя годы, остаётся так, по мнению Фомы. – Именно ходики стали двигателем прогресса.
И простят его учёные, коли немного загнул в своих воспоминаниях о счастливом детстве:
– Которое прошло под звук маятника, увлекаемого в работу увесистым грузом на цепочке.
Ведь открытие, сделанное даже в классе механических устройств, предназначенных для контроля времени, в конце концов, отлично пригодилось ему во взрослении.
Поскольку послужило для лучшего усвоения кулинарной культуры наилучшего по эффективности потребления:
– Тех самых косточек из компота!
Ведь только попробуй добраться до ядрышка с помощью молотка и наковальни:
– В никуда не годную лепёшку превращаются и обломки абрикосовой косточки, и её бывшее содержимое!
Кирпичом орудовать с этой целью, тоже не самый лучший и гигиеничный выход:
– Так как прибавляется ещё и оттенок грязи, смешанной из глины, сажи и извёстки, к общему вкусу.
И тут просто гениальное по своей простоте, решение борьбы с главной бедой любой косточки от сухофруктов – твёрдой скорлупы, Фома придумал сам.
К тому же сделал это без всякой подсказки взрослых:
– По своему собственному наитию!
А вот сошло оно на него ни где-нибудь, в тривиальном саду под спелой яблоней:
– Как на физика Ньютона в виде свалившегося плода.
А именно, под неутомимое тиканье старинных настенных ходиков. Тех самых, что уже ни одно поколение висели с полной полезной отдачей на стене избы.
И не простой забавой или декоративным пятном на известковой побелке оштукатуренной поверхности.
– А вместе со своими обязательными, помимо механизма и циферблата, другими, – говоря языком волостного писаря, составлявшего когда-то акт об изъятии кулацкого добра у зажиточного односельчанина. – Прочими причиндалами.
После активного разоблачения перегибов на селе и реабилитации отправленных в Нарым, несчастных земледельцев, произошли изменения к лучшему:
– Кое-что из своего бывшего добра, вернувшимся обратно, счастливчикам, удалось вернуть, пройдясь по соседям.
Вот и Оглоблиным не пришлось начинать с пустым «красным углом» в горнице, вновь отстроенного пятистенка.
Теперь там, как когда-то по прежнему месту жительства, ставшему колхозной конторой, снова красовалось семейное достояние:
– С чугунной гирькой на длинной металлической цепочке и жестяным маятником
После всех этих испытаний, а, может быть и вопреки им, у заслуженных ходиков и механизм вполне размеренный: