– Я должен тебя проверить, парень, – сказал он, достал из кармана пиджака картонный пакет с ручками и расправил его, – все из карманов клади сюда.
– Зачем?
– Затем, что все мною сказанное останется между нами, – Андервуд нетерпеливо мотнул головой. – Давай, вынимай гаджеты.
Когда дело было сделано, он посмотрел внутрь пакета, взвесил в руках. Ручка входной двери дернулась, снаружи послышались голоса. Оба они вздрогнули от резкого металлического звука механизмов.
Андервуд метнул вороватый взгляд на дверь, поставил пакет на пол, сделал шаг назад и указал на голую стену рядом с сушилкой для рук.
– Спиной ко мне, руки на стену, ноги на ширину плеч.
Аарон сделал, как он велел.
В конце концов, – подумал он, – в процедуре обыска я еще не участвовал, и такой уникальный опыт пригодится как материал для статьи или книги. Как, собственно, и вся эта история.
На выходе их поджидали двое крепких мужчин в униформе охраны с девушкой во главе. Она кому-то звонила. Увидев Аарона и Андервуда, направилась к ним.
– Что у вас случилось, господа?
– О, – Андервуд, как бы ища поддержки, посмотрел на Аарона, – замок случайно защелкнулся. Нам пришлось повозиться.
Он подтолкнул Аарона под локоть, и они пошли на место.
– Итак, – сказал Андервуд. Он поставил пакет на низкий подоконник. Затем снял и положил на него левую перчатку. – Приступим.
Глава 26
Андервуд молча ел салат из креветок и словно специально тянул время. Такие вот промедления никоим образом не способствовали поиску Ивонн.
Он посмотрел на Аарона, ткнул вилкой в его сторону.
– Что, аппетита нет?
– С чего ему быть?
Коп пожал плечами и огляделся по сторонам. За столом рядом с ними сидела все та же семейка: два мальчика десяти и двенадцати лет, девчонка помладше и мать с отцом. Они увлеченно болтали между собой, обсуждали недавнюю поездку на море.
– Есть мысль, что тут за место?
– Не представляю, – ответил Аарон.
Андервуд положил в рот кусок салата и посмотрел в глубину зала, находящегося у Аарона за спиной.
– Это произошло здесь, – они встретились взглядами. – В этой самой комнате. Я думал, вам будет интересно.
– Мне интересно, если это поможет.
– Надеюсь, – Андервуд посмотрел в окно. По стволу сосны друг за другом носились белки – три рыжих пушистых комка размером с крупное яблоко. – Лично мне хочется, чтобы «Дело о скелете» больше никто и никогда не вспоминал. Я достаточно заплатил за то, что стал обыкновенным свидетелем.
– Ладно, – прервал его Аарон. – Предлагаю закончить с этим быстрее и разойтись по своим делам.
– Воля ваша, – вздохнул Андервуд. Он еще раз огляделся, придвинулся ближе к столу, продолжая прятать под столом правую руку. – Прежде всего я рекомендую не писать об этом. Или хотя бы изменить имена. В случае широкой огласки я буду все отрицать.
Он вопросительно посмотрел на Аарона.
– Договорились?
– Не могу ничего обещать. Я даже не знаю, о чем речь, – ответил Аарон и нервно постучал по столу костяшками пальцев. Он демонстративно посмотрел на часы. Черт побери, полчаса прошло, а они все переливают из пустого в порожнее.
– Ладно, – Андервуд кивнул и облизнул губы. Под действием напряженного мыслительно процесса зрачки его глаз метнулись из стороны в сторону. – Хорошо.
Как я уже говорил, чердаки в Нуабеле перешли под строгий контроль жилищных хозяйств с восемьдесят восьмого года. Городские власти сочли тот пожар чуть ли не террористическим актом. Но в мае восемьдесят шестого на чердак мы, честно сказать, не собирались…
Глава 27
24 мая 1986 г.г. Нуабель
Три недели, как столбик термометра упрямо держался выше двадцати пяти градусов, и к началу лета любителям искупаться приходилось изрядно попотеть, чтобы на городском пляже найти место, куда постелить полотенце, хотя обычно купальный сезон начинался в середине июля. Пожалуй, жара сыграла ведущую роль. Восемь нескладных пацанов и представить не могли, что погода в состоянии влиять на судьбу. Да так оно и вышло.
Про недостроенный кинотеатр на берегу озера Боттенланг не знала, наверное, только самая мелкая детвора. Впрочем, они слышали об этом таинственном месте от тех, кто постарше. От братьев, сестер, родителей или ребят во дворе. Большинство россказней, которые вешали на уши детям, крутились вокруг привидений, сумасшедших бродяг, бездомных псов и вечно голодных безумных крыс-мутантов.
Все это было весело, конечно, однако Эмос знал о стройке кое-то другое.
В районе Флёдстранд – Западном, как называли его все местные, – заброшенная стройка пользовалась дурной славой по причине высокого процента травм и смертности, в том числе среди взрослых людей. К тому моменту, как в девяносто первом году стройку выкупил у города местный криминальный воротила Руаль Бренниган – младший, прутья арматуры, торчавшие на дне лифтовых шахт, блестели, словно шампуры для мяса из полированной нержавеющей стали. Всякий раз, проходя мимо них, Эмос думал о жутких зверях, приходящих сюда из леса, чтобы переночевать. Представлял, как они чешутся о прутья своими заскорузлыми грубыми шкурами, хотя никогда не видел ни одной из тех тварей. Зато там были кости. А иногда вещи, которых быть не должно, потому что они словно пришли из другого мира, не свойственного грязной, забитой пылью и мусором строительной площадке: аккуратно сложенный чистейший носовой платок; блестящая красно-синяя детская погремушка – шут в колпаке; флакончик лака для ногтей. Чаще всего, однако, местная пацанва натыкалась на один и тот же набор вещей, валявшихся так, словно кто-то специально клал их рядом, чтобы вызвать определенные ассоциации. Но в такие сказочки верили только несмышленые подростки. Женские кружевные трусики, иногда бюстгальтеры, а иногда и то, и другое в груде мусора и грязи всегда соседствовали с использованными презервативами. Лишь спустя годы стало понятно, что здесь существует объяснимая и суровая закономерность. Как, впрочем, в большинстве вещей в этой жизни. Возможно, дикие звери полировали прутья на дне лифтовых шахт, но не шкурами. Ведь блестели они совсем по другой причине.
В тот день, двадцать четвертого мая восемьдесят шестого года, Эмос вышел во двор с мыслью найти ребят и хорошо провести время за байками, игрой в карты и, если повезет, за бутылочкой пива.
Станислав Беркович по кличке Стани сидел во дворе, на скамейке у детской площадки с горками, турниками и всякими невообразимыми конструкциями. Он жевал жвачку и смотрел, как раскрасневшаяся и хохочущая мелкота под строгим надзором мамаш пытается путем замысловатых и очень сложных акробатических упражнений покончить жизнь самоубийством. Что, впрочем, не удивительно. По мнению Эмоса так делали все от мала до велика – испытывали себя на прочность и чем старше становились, тем заковыристей придумывали испытания.
Эмос заметил Стани из окна кухни. Если бы не он, остался бы дома. Эмос быстро оделся, вышел, пересек двор по диагонали и сел рядом. Как и следовало ожидать, Стани вручил ему жвачку и протянул вскрытый пакетик фисташек. Такие, как он, были в любой компании. Его мать работала начальником отдела кадров на металлургическом комбинате, а отец со своим дружком держали супермаркет с продуктами и бытовой химией. В пятнадцать лет Стани выглядел на двадцать два: полный, под метр восемьдесят, черноволосый и черноглазый. Ходил он всегда вперевалочку, как взрослый, который многое знает и давно перестал удивляться. То ли родители доверяли ему как взрослому, то ли он умело играл роль, но деньги у Стани водились. Те же, кому во дворе повезло больше остальных, с удовольствием водились с ним.
Через полчаса подтянулись остальные. Сначала Роджер Догерти, за ним Юхан Соринен – сын главного врача металлургического комбината. Они часто ходили вместе. Следом подтянулись выпускники Имос Варга и Вашку Белмонти.