То ли менее мрачная
тема больше отвечала дарованию рассказчика, то ли ему помогало живое сочувствие его слушательниц, но, во всяком случае, это его повествование было более связным и
удобопонятным, чем предыдущие воинственные воспоминания, и даже его голос звучал теперь не так хрипло и напряженно; выражение его лица также изменилось и стало почти
мягким и кротким. Феба не сводила с него восторженных глаз, на которые навернулись слезы, а ее бледные щеки чуть чуть порозовели. Фермерша сначала восклицала: «Скажите!»,
«Да неужто?», – но вскоре уже только смотрела на своего гостя, открыв рот. Молчание, наступившее после завершения его рассказа, было прервано приятным, хотя и немного
грустным голосом, который донесся от двери:
– Прошу извинить меня, но я так и думал, что не ошибся. Это действительно мой старый друг Джим Хукер!
Все вздрогнули. Кровавый Джим вскочил с невнятным, почти истерическим восклицанием. Однако возникшая в дверях фигура отнюдь не казалась устрашающей или жуткой. Это,
несомненно, был тот самый незнакомец, который остановился напоить свою лошадь. Он оказался худощавым стройным юношей, с мягкими темными усиками, в превосходно скроенном
костюме, который носил с небрежным изяществом, выдававшим в нем горожанина. Этот молодой человек, красивый и хорошо одетый, но не чванящийся ни тем, ни другим, уверенный в
себе благодаря своему богатству, но не высокомерный, любезный по природе и по склонности, а не только благодаря воспитанию, был бы желанным прибавлением и к гораздо более
взыскательному обществу. Однако Кровавый Джим, поспешно схватив его протянутую руку, тут же увлек его на дорогу, подальше от своих слушательниц.
– Ты все слышал, что я рассказывал? – спросил он хриплым шепотом.
– Да. Пожалуй, все, – ответил незнакомец с легкой улыбкой.
– Ты же не выдашь меня, Кларенс, верно? Не осрамишь перед ними, старый друг, а? – сказал Джим, неожиданно впадая в жалобный тон.
– Нет, – ответил незнакомец, снова улыбнувшись. – И уж, разумеется, не в присутствии такой внимательной юной слушательницы, Джим. Но погоди. Дай поглядеть на тебя.
Он схватил Джима за обе руки, на миг мальчишеским жестом широко развел их и, посмотрев ему прямо в лицо, сказал шутливо, но с оттенком грусти:
– Да да! Все тот же прежний Джим Хукер – совсем не переменился.
– А зато ты таки переменился – полная боевая раскраска. Настоящий франт! – ответил Хукер, глядя на него с восхищением и плохо скрытой завистью. – Я слыхал, тебе повезло с
твоим стариком, и ты теперь богач, мистер Брант?
– Да, – мягко ответил Кларенс, однако улыбка его была не только чуть чуть усталой, но и печальной.
К несчастью, поступок, который для деликатного Кларенса был только естественным и диктовался главным образом искренним интересом к судьбе товарища детства, показался
Хукеру – по вполне понятной человеческой слабости – чистейшей воды позой. Ведь сам бы он на месте Кларенса гордился и чванился своей удачей, а следовательно, и Кларенс
«просто задается». И все же ссориться сейчас с Кларенсом не стоило.
– Ты же не рассердился, что я рассказал, будто это я спас Сюзи, а не ты? – спросил он, торопливо оглядываясь через плечо. – Надо же было как то занять старика и старуху, а
о чем мне было говорить то? Ты меня не выдашь? Не злишься, а?
Кларенсу вдруг вспомнилось, что в те давние годы Джим Хукер однажды позаимствовал не только его историю, но и его имя и самую его личность. Но старая обида была забыта в
отличие от старой дружбы.
– Ну, конечно, нисколько, – ответил он, хотя его улыбка все еще оставалась задумчивой.