– Вот и я боюсь за тебя, Сереженька. Потому что, не может ли оказаться так, что кто-то, некая сила пытается заманить тебя в ловушку?
– Какая сила, дорогая?
– Я не знаю…
– Глупости, милая. Кому я нужен? Какая во мне особая ценность заключена, чтобы вот так… Нет, не думаю. Скорей всего, внутренняя трансформация, сознание мое, и личность, совершают свой круг самоопределения и самопознания. Развитие ведь происходит по спирали, отсюда и лестницы с пролетами, и серпантин дорог. Как и у всех, я думаю. Не знаю.
– Ты считаешь, такое бывает со всеми?
– Я полагаю, так должно быть. Но у каждого отдельный, индивидуальный круг, у каждого свой путь. По определению. Может, мой Дом, это свидетельство, или символ, как раз моего перехода на новый уровень. Я надеюсь, что развиваюсь все-таки поступательно.
– Я тоже хочу войти в этот Дом с тобой, мой капитан. Мне кажется, что у нас один путь.
– Ну, я же не про это, Томкэт. Как ты, однако, умеешь вывернуть всегда на любимую свою тропу.
– Про это, Сереженька, все в жизни про это.
– Ох.
Утром Тома, как и обещала, выгладила форменную его одежду.
– Вот, – сказала, – пусть знают, пусть видят, что о тебе заботятся. Что ты в хороших руках.
– Зачем об этом кому-то знать?
– Пусть. Знают и завидуют.
– Нет-нет, зависть плохое чувство. Причем, в обе стороны. Хотелось бы обойтись как-то без него.
В его рубахе до колен, хоть и с утюгом в руках, она, тем не менее, выглядела легким и светлым солнечным созданием, лучшим из тех, что пробирались в комнату вместе с потоками льющегося через окно света.
– Спасибо, солнышко мое.
Он притянул ее к себе, поцеловал в зазывный локон на виске. Волосы ее пахли солнцем и нагретой им хвоей. Податливое, откликающееся на ласку трепетом тело.
– Я сейчас, – вздохнула она. – Уйдем вместе.
– Ты спешишь? Оставайся, сколько нужно. Он протянул ей ключ. – Вот, возьми. Пусть будет у тебя.
– Ух ты! Надо же, какой прогресс. Действительно, что-то меняется. А не пожалеешь? Вдруг, заявлюсь не вовремя?
– Разберемся. В любом случае, у тебя полный приоритет. Ты же знаешь.
– Правда?
– В настоящий момент, да.
– Момент…
– Не спугни его.
– Что ты, Сереженька, я люблю моменты. Я собираю из них драгоценное ожерелье.
Глава 6.
Штабс-подполковник Кротов.
– Иди сюда, – отозвал Лукьяныч Сержа в сторону, к окну, едва только он зашел на КП.
– Ты давно Хлебчикова видел?
– Сто лет уже с ним не встречался. Да, собственно, после той истории с мэром.
– Ага, с тех самых пор…
– А что Геша?
– Что-что… Самый лучший кандидат в подозреваемые твой Геша.
– Да нет, не думаю…
– Слушай, что я тебе говорю. Рабочая версия такая: он. По всем параметрам подходит, у него и мотив имеется, и возможность тоже есть. Была, по крайней мере.
– Какой еще мотив?
– Месть!
– Геша добрейший человек…
– Добрейший, да. Был! Но с тобой, вон, разорвал отношения, не задумываясь, хотя сам во всем виноват. Конечно, нельзя было так поступать с офицером, я считаю, мы не девицы тут собрались, должны уметь и подраться иногда, но… Система наша бывает безжалостна.
– А какие у него возможности? Он здесь уже год как не появлялся. Больше.
– Так, а что у нас изменилось здесь за это время? Ничего, если разобраться, все по-прежнему. Все эти тонкости, детали, распорядок. Застежка эта на окне, или как там ее… Защелка.
Лукьяныч ткнул, не глядя, пальцем вверх, над головой.
– К тому же, кое-кто до сих пор помнит, что он, Геша твой…
– Не мой он!
– …что Геша твой увлекался в свое время альпинизмом. Фотография даже нашлась, где он с мотком веревки на шее. По габаритам к тому же подходит идеально. Кто еще, кроме него, в эту форточку залезет? Тем более, вылезет обратно. И уйдет с награбленным. Он же все входы-выходы в штабе знает. Про подземелье это, поземный ход, я, например, до вчерашнего дня и не слышал.
– Ну, он тоже мог не знать.
– Он же местный. Мальчишкой все облазил, наверняка. Но это Бог с ним, разберутся, специально обученные, как говорится, люди. Речь сейчас не о нем, а о тебе.
– А что обо мне? Я тут при чем?
– Вот при чем. Зря ты вчера вылез с этой доской, с секретным словом.
Серж и сам понимал, что зря, поэтому, соглашаясь, в ответ только молча кивнул головой.
– Кое-кто за это ухватился, – продолжал Лукьяныч. – Недоброжелатели у тебя, как мы помним есть.
– Штабс-подполковник Кротов! – догадался Серж.
– Ты нигде больше этого не говори, понял? Штабс-подполковник! Держи при себе все эти шуточки. Время сейчас серьезное наступило, тем более, такое происшествие у нас непосредственно. Дашь повод, подставишься – и погоришь по полной. Он с тобой поквитается.
– Спасибо, Владимир Лукьянович. Я все понимаю, и помню.
– Вот, не забывай. Тем более что уже и приказ есть, по корпусу, о создании комиссии по расследованию обстоятельств, кто в чем виновен, и прочее. Возглавляет комиссию начштаба, полковник Дахно. Но это номинально, а фактически копаться во всем будет Кротов. Он ЗНШ по режиму, это его хлеб. И тебя он сегодня обязательно вызовет, в мозгах твоих поковыряется. Поэтому, не сболтни ничего лишнего. Забудь про штабс-подполковника, нет такого звания – только подполковник Кротов, Вадим Эдуардович. Это тебе понятно?
Серж снова кивнул.
– И про этого, Хлебчикова твоего…
– Да не мой он!
– Вот так и говори: не видел, не встречал, ничего не знаю. А про секретное слово – скажи, заметил случайно, как писал, ну, он же, Хлебчиков. Спросил, что такое, мол, тот сказал.
– Так и было.
– Вот, так и говори. И без глупостей, Сережа, все очень серьезно. Идут активные поиски козла отпущения. Виноват, не виноват – не так и важно. Разберутся тщательным образом и накажут первого попавшегося. Накажут, разрядятся, и всем вроде полегчает. Поэтому, прижмись, понял? В прошлый раз ты соскочил, не знаю уж как, так не попади под раздачу в этот, потому что получишь и за прошлое тоже. И с бабами своими завязывай. Тебе до академии месяц дотянуть осталось, вот и потерпи этот месяц.
– Да какие бабы, товарищ полковник?
– Твои бабы. Думаешь, никто о твоих похождениях не знает? Не помнит? Не завидует тебе? Ох, смотри, погоришь на них.
– Все давно быльем поросло, Владимир Лукьянович. После того залета с Гешей, завязал.
– Вот, помни об этом. Потом не говори, что тебя не предупреждали.
– Спасибо, товарищ полковник.
Не успел Серж усесться за рабочий стол, как над ним склонился Петр Марлинский.
– Есть предложение перекурить это дело, – сказал он заговорщическим голосом, смешно скашивая рот в его сторону и шлепая масляными губами.
– Да я только…
– Давай, давай. Есть базар.
– Эй, куда вы? – всполошился Дукшта-Дукшица. – Времени в обрез, сейчас начинаем работать.
– Успеем, мы по-быстрому.
– Давайте, три минуты и вы на местах. Чтобы не ждать вас.
– Львович, так мы одну на двоих высадим, еще и раньше вернемся, – заверил его Марлинский.
– Вот, это правильно.
– Так тю же!
– Кстати, Сергей, у меня к тебе тоже разговор есть. Потом поговорим.
У Сержа тоскливо заныло под лопаткой. Что за чертовщина творится, подумал он. Вдруг всем понадобился. Нет, мне это не нравится. Только не сейчас.
В курилке Пит достал из кармана голубую пачку Экспресса, помял ее в руке, раскрывая. Резким ловким движением высунул из нее до половины несколько сигарет, одну взял губами.
– Тебе не предлагаю, ты все равно не куришь.
– Отчего же? Угощусь, раз все равно здесь. Давай, давай, сам позвал.
– Ты слышал, что Львович сказал? Одну на двоих. Ладно, ладно, я пошутил. Бери.
– Что ты хотел-то? – спросил, расправляя усы, Серж после того, как они прикурили от одной спички и сделали в молчании по паре затяжек.
– Тут такое дело, – Петр Петрович оглянулся по сторонам, словно опасаясь, как бы не подслушали. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь?
– Нормально относишься.
– Нормально отношусь, верно. Поэтому хочу тебе кое-что передать. А точней – предупредить. Я вчера с командующим пообщался. Не то, что ты подумал, а просто я с ним с детства знаком. Они с отцом корефаны, еще с училища, их койки в дортуаре рядом стояли, прикинь. И я его всегда дядей Ваней звал. Ну, ты, должно быть, в курсе. Так вот, дело не в этом.