* * *
Украшенный лепниной, с затертыми мраморными ступенями, просторный подъезд пятиэтажного дома на Старом Арбате, построенного в начале прошлого века, встретил Александру запахом ремонта. Новые владельцы квартир, объединившись в товарищество собственников жилья, шили ему новый костюм взамен потрепанной и залатанной во многих местах коммунальной одежды. Подъезд с вековой мудростью присматривался к важным жильцам: «Сколько же вас было за последние сто лет? Кого я только не видел! Надолго ли пришли?..»
Тесный, скрипучий лифт, тяжело вздыхая, поднял Александру на пятый этаж к ее владению. Это была та самая подаренная Кузей расселенная коммуналка, из окон которой открывался вид на верхушки кремлевских башен с рубиновыми звездами и кресты на позолоченных куполах нового храма Христа Спасителя.
«Коммунизм снова вглядывается в христианство. Или христианство в коммунизм?» – подумала Александра, когда в первый раз подошла к окну квартиры.
Конечно, она понимала, что Кузя неспроста предложил ей заняться дизайном нового жилья, как он сказал, «без ограничения в расходовании средств», полагая, что она втянется, привыкнет к месту и, в конце концов, согласится поселиться здесь вместе с ним. Наивный! Замуж за Кузю после рублевского эксперимента она не собиралась. Во всяком случае, пока. Независимость была дороже. Но дизайн квартиры увлек. У Александры был врожденный талант осваивать новые пространства и превращать их, независимо от площади, в уютные гнездышки. Фэншуй был у нее крови. Непостижимым чутьем она умела находить место каждому предмету обстановки так, что все вокруг, включая самые мелкие детали, становилось сбалансированным и наполнялось домашним теплом. В этой огромной квартире изюминкой, по ее задумке, должно было стать сочетание живого огня и воды в гостиной: действующий камин из малахита – согласования с пожарными Кузя взял на себя – и встроенный в стену фонтан в виде птицы феникс, накрытой тончайшим водяным колпаком.
Завешенная полиэтиленовой пленкой дверь квартиры была приоткрыта. Александра бочком, чтобы не испачкаться, протиснулась внутрь. В холле с задумчивым видом стоял незнакомый, белобрысый, взлохмаченный мужчина лет тридцати пяти с карандашом за ухом и листом бумаги в руках. Судя по всему – строительным планом прораба Василия Петровича. Тот, получив согласие хозяйки на перепланировку, смешно вытаращив глаза, пробежал по объекту, записывая что-то в тетрадку, дал указания рабочим и поспешно исчез, будто заранее скрываясь от ответственности за разгром, который принесут ремонтные работы. Белобрысый, поочередно бросая взгляд то на бумагу, то на еще не сломанную перегородку, явно прикидывал, каким образом с наименьшими трудозатратами реализовать бессмертные идеи прораба.
– Здравствуйте! – Александра подошла к мыслителю.
– Я работаю, – хмуро пробурчал тот, не поворачивая головы. – Вам чего?
– Вообще-то я хозяйка квартиры, – небрежно сказала она.
Строитель повернул голову и смерил ее оценивающим взглядом. Похоже, осмотр его удовлетворил, вследствие чего лицо с припухлыми щечками и выразительными, слегка навыкате, маслянистыми глазами озарилось плотоядной улыбкой.
– Здра-а-ассь-те, мадам! – церемонно поздоровался он, приложив руку к сердцу и склонив голову.
– Я вас здесь что-то раньше не видела. Вы что, один тут работаете? – строго спросила она.
– Ну почему ж один? – слегка обескураженный ее тоном, ответил строитель. Потом, видимо, вспомнив, что сердца женщин надо завоевывать остроумием, театрально отставил руку в сторону и продекларировал:
– «В компании с толстяком!»
– С которым «время летит незаметно»? – ехидно продолжила Александра и указала в сторону пустых пивных бутылок в углу.
– По-любому! – радостно согласился обольститель, ловко, с его точки зрения, поймав неопытную женщину в расставленную словесную ловушку. – С ним родимым, – он сделал паузу. – Электриком. Мишаней. У него сейчас перерыв. А я Дмитрий. Хотя близкие мне люди, – в его голосе послышались доверительные нотки, – называют меня Димон.
«Господи, везет же мне на психов! – забеспокоилась Александра, разглядывая Димона. – Неужели тоже наш клиент? Судя по лихорадочному блеску глаз, похож на наркомана. Впрочем, нет, – она присмотрелась. – Зрачки нормальные. А глаза блестят от возбуждения. Ну, значит, просто пока не состоявшийся сексуальный маньяк… Видел бы Кузя!»
Не обращая больше внимания на покорителя женских сердец, она вошла в дверной проем и оказалась в гостиной. Перегородки между комнатами уже сломали, мусор вывезли. Освободившееся пространство с пятью окнами и эркером показалось огромным. Электрика Мишани здесь не оказалось. Пройдя в сторону будущей кухни, не обнаружила электрика и там, но по колыханию кучи грязных темно-синих тряпок, поняла, где искать.
– Извините, что беспокою! – обратилась она к куче нарочито вежливым тоном.
Куча продолжила равномерно вздыматься и опускаться.
– Э-эй! Гражданин! Пора просыпаться! – позвала уже громче.
За спиной послышалось хихиканье Димона.
– Не-ет, – со знанием дела протянул тот. – По-любому, хозяйка, так вам его не разбудить. Даже не пытайтесь. К нему подход нужен.
– Какой еще подход? – возмутилась Александра. – Кофе и булочку в постель?
– Не-ет, – снова захихикал белобрысый. – Мишаня мучное не ест, фигуру бережет.
– Ну, коли подход особый знаете, так подходите! – теряя терпение, распорядилась она.
– По-любому! – радостно согласился Димон. – В стороночку отойдите, да! – Он отступил на несколько шагов, затем, будто перед прыжком в воду, набрал в грудь воздуха и с разбегу, с пронзительным криком «вставай, ленивая сволочь!» рухнул всем телом на Мишаню, как на огромный пружинный матрас.
– Я электрик… – пробормотал разбуженный столь варварским способом напарник, неожиданно легко поднимаясь на ноги и сбрасывая с себя Димона, – и я не сплю, – добавил поспешно, внутренним чутьем мгновенно угадав в Александре хозяйку.
– По-любому электрик, – подтвердил, поднимаясь с пола и отряхиваясь, Димон. – А вы думали, толстых электриков не бывает? Бывают.
Толстяк закивал и, наконец прогнав остатки сна, добродушно улыбнулся.
– На самом деле, – заговорил доверительным тоном, – я за последний месяц похудел на целых десять кило!
Заметив сомнение в глазах Александры, которая не могла представить добавку в десять кило к его пышному телу, Мишаня забеспокоился:
– Не верите? А я вот еще чуток поработаю и вообще Аполлоном стану! – самонадеянно заявил он. – Меня, кстати, в институте звали Биг-Мак, – поведал Мишаня. – А я не обижался. Потому что мы, толстяки, по природе добрые, – снова расплылся он в улыбке. – А электриком я стал по личным причинам. Из-за своей глупой наивности. Но… – он вздохнул, – не жалею…
– Ага, «не зову, не плачу», – видимо, решив взять инициативу в свои руки, передразнил его Димон. – Вы, хозяйка, по-любому с ним лучше не разговаривайте. Его, блин, не остановишь, если он говорить начнет. С ним только я могу общаться, потому что у меня терпение адское.
– А вас всего двое? – прервала его Александра. – Сколько же вы ремонт-то делать будете? Я сейчас пока на даче живу…
– Не боись, хозяйка! По-любому управимся! – обнадежил Дима. – Нас Петрович для того и поставил сюда, чтобы работы ускорить, – приосанился он. – Мы у него как бы ударниками считаемся!
Александра с сомнением покачала головой. Во-первых, трудно было представить, что при таких темпах работнички управятся даже к концу следующего года. Во-вторых, ей не нравилось слово «как бы», пришедшее вместе с незаменимым «блин» в разговорную речь на смену протяжно-соединительным «ну-у» и «во-от». «Как бы говорить», «как бы работать», «как бы мастер», «как бы писатель», «как бы политик», «как бы честный», «как бы умный» и еще много других «как бы» звучали повсюду, превращая жизнь вокруг в притворство и лукавую игру.