– Бог шельму метит! – вставил реплику Джерри.
– Метит, еще как метит. Слушайте, что было дальше. Еще до начала эксперимента Иванов узнает, что единственный самец обезьяны мужского пола в соответствующем питомнике в СССР – орангутанг, достигший половой зрелости – умер. Новая партия обезьян должна была прибыть в Россию только летом 1930 года. Но до того времени произойдет нечто, что так и не позволит Иванову совершить этот ужасный эксперимент. Вот после всего этого и не верь в Бога!
– Что же произошло?
– Его посадили в тюрьму. Сперва, конечно же, судили…
– За что же его судили?
– Будете смеяться.
– Обещаю, что не буду.
– За шпионаж.
– Он что, на самом деле был шпионом?
– Не был он никогда никаким шпионом… В СССР его арест широко обсуждался. Даже в прессе было несколько статей… Как-никак он бывший сотрудник института Пастера. Доктор Кальметт и доктор Эмиль Ру публично выступили в его поддержку и назвали обвинения, выдвинутые против Иванова, клеветой!
– И вы так считаете?
– И я так считаю.
– Зачем тогда, по-вашему, понадобилось обвинить его в шпионаже и тем самым отстранять от эксперимента?
– На этот счет высказывались разные суждения. У журналистов одно мнение, у русских эмигрантов – другое, у биологов – третье.
– А можно узнать ваше?
– По моему, Иванов стал жертвой.
– Жертвой произвола сталинского режима?
– Нет, не совсем так. Все гораздо сложнее. Произвольно репрессировать в стране Советов могли рядового ученого, но ученого с мировым именем случайно репрессировать в Советской России не могли. Это был показательный суд.
– В чем же его показательность?
– Дело в том, что ученые в СССР давали много обещаний, которыми пестрили все газеты. Они обещали продлить жизнь человеку, победить старость и даже смерть. Эксперименты Иванова в этом контексте играли очень важную роль. При скрещивании человека и обезьяны должен был появиться гибрид, у которого могли бы брать органы и трансплантировать их, то есть заменять устаревшие органы живого человека новыми. Скажем, отказала у вас почка – вы взяли ее у человека-обезьяны и трансплантировали в свой организм. То же самое с печенью и даже с сердцем… Скрещивание открывает путь к появлению доноров для омоложения. Я хочу вам показать одну газетную публикацию…
Профессор открыл ящик письменного стола, вытащил пожелтевшую газету и протянул ее Джерри со словами:
– Прочтите то, что подчеркнуто.
Хесман взял газету: «Бежавший из СССР Александр Бармин заявил: «Пока медики ищут секрет долголетия, партия терпеливо ждет… Но когда кто-то из власть имущих заболеет, терпение кончится, и тогда я не завидую медикам!»
– Вот в чем, на мой взгляд, причина суда над Ивановым… Власти хотели дать понять ученым, что если они будут только обещать, а результата не показывать, то их ждет та же самая участь, что постигла Иванова, – сказал Эйвельманс.
– Исходя из того, что вы сказали, эксперименты по скрещиванию человека и обезьяны продолжаются, и знакомый Жюли говорит правду? – спросил Джерри.
– Конечно, продолжаются, я в этом не сомневаюсь! Сами посудите, в нашей стране такие исследования запрещает церковь. А в СССР, в атеистической стране, никто на них запрет не наложит. Это, во-первых, а во-вторых – все советское правительство жаждет омоложения, жаждет бессмертия.
– Да, собственно, кто этого не жаждет?
– Согласен, жаждут все. Но атеисты – особенно. Посмотрите: кто посещал советский обезьяний питомник? Это Берия, это Рудзутак, это Рыков и писатель Горький. Говорят, Берия в своем особняке выслушивал отчеты ученых-медиков по преодолению старости.
– Может, они уже и вывели обезьяночеловека? – Джерри даже присвистнул, высказав это предположение.
– Может быть, – согласился профессор. – А что говорит беглец из СССР? Он видел обезьяночеловека?
– Нет, не видел. Все было засекречено. В его функции входил лишь непосредственный ввод спермы.
– М-да… А зачем вы интересовались Ивановым?
– Наш беглец считает, что проектом руководит сын Иванова.
– Этого не может быть. У Иванова сын был математиком, это первое. И второе – больше чем уверен, что сын Иванова где-то в ссылке, а не руководит проектом… Мое мнение – что этого не может быть!
Джерри встал с места и прошелся по комнате, закурил. Затем, посмотрев в окно, произнес:
– Хотел бы я знать, смогли ли русские искусственно создать обезьянолюдей.
– Для этого вам придется поехать в СССР. Здесь вы ничего не узнаете…
Надо сказать, что Джерри Хесман был не столько журналистом, сколько шпионом. Журналистика в последнее время для него лишь служила прикрытием. Вот уже несколько лет он выполнял задания американских спецслужб в различных странах. И теперь Джерри загорелся желанием выяснить всю правду об обезьяночеловеке, понимая, что для этого нужно пробраться на территорию СССР.
Легкий на подъем, пылкий и хваткий от природы, он ни минуты не сомневался в том, что следует предпринять. Он тут же отправился к начальству и попросил оформить поездку в Советский Союз с секретной миссией. Начальство, зная проворство и дотошность Хесмана, пошло навстречу: так Джерри получил как бы смежное задание – по приезду в СССР встретиться с неким Петром Ильичом Владыкиным. Но смежным оно оказалось только на первый взгляд.
Этот Петр Ильич Владыкин, представьте себе, попал на место заместителя директора в обезьяньем питомнике в Сухуми. Внезапно. В считанные дни. А предыдущего руководителя, работавшего там много лет, так же внезапно уволили. Затем Петра Владыкина вдруг признали сумасшедшим и поместили в 3-ю московскую психиатрическую больницу, хотя лечить должны были по месту жительства – в Сухуми. Это выглядело очень странным и наводило на мысль, что сделано было с неким умыслом, чтобы скрыть тайну. Именно эту тайну и собирался узнать Джерри. Хесман был рад такому заданию, так как через того же Владыкина он намеревался выяснить, получилось ли в СССР вывести породу обезьянолюдей.
Шел 1953-й год. Неожиданно умер Сталин. И Хесман прибыл в Союз вместе с американской делегацией якобы на похороны вождя.
В Москве ему удалось скрыться от наблюдателей из МГБ. У Джерри было заготовлено несколько фальшивых документов, в том числе удостоверение корреспондента «Известий». С ним Хесман, без акцента говоривший на русском, прошел в психиатрическую больницу №3, где потребовал встречи с пациентом Владыкиным.
В стране царила суматоха. Главный врач не знал, как себя вести в создавшейся ситуации. Пользуясь этим, Джерри добился разрешения на встречу с бывшим заместителем директора питомника.
Согласно правилам посещения, при разговоре с больными должен присутствовать один из сотрудников медперсонала.
Главный врач назначил для этого молодого стажера Павла Белова. Во время беседы Джерри и Владыкина Белову нужно было скромно сидеть в углу комнаты, что он и делал, слушая преинтереснейший разговор…
– За что вас упрятали сюда? – с места в карьер начал Джерри.
Владыкин улыбнулся и неторопливо сказал:
– Не знаю.
– Вы же не сумасшедший? – как и подобает журналисту, Джерри не любил ходить вокруг да около.
– Конечно, нет.
– Кому, по-вашему, выгодно держать вас взаперти?
Владыкин лишь пожал плечами.
– Ладно, оставим это. Расскажите, что значительного происходило у вас на работе в Сухуми за последние пять лет. Самые громкие события.
– Приезжал Берия. Он лично поручил мне вывести обезьянолюдей. Я выполнил задание, мне удался эксперимент. Мне удалось то, что не удавалось Иванову и Лебедеву…
– Так вы не были просто заместителем директора?
– Конечно, нет. Я ученый.
– Сколько же обезьянолюдей вы вывели?
– Шестьдесят четыре особи. Тридцать девять самцов и двадцать пять самок. Они вышли огромными – по два метра ростом, с густым волосяным покровом. Каждому из них я дал номер. Женщинам – нечетные номера, а мужчинам – четные. Они меня папой называли. Я даже орден получил… – ученый снял очки, протер их платком и заговорил снова: – Потом вдруг всех моих питомцев отправили на Колыму, а меня объявили сумасшедшим и, как вы изволили выразиться, заперли здесь.