Он отчетливо и как-то до страшногоявственнопомнилтотдождливый
день, когда в здешнихгазетахнапечаталиречьЧерчилля,произнесенную
"великимстарцем"вФултоне;бывшегопремьераБританиислушателям
Вестминстерскогоколледжапредставилнекто-нибудь,асампрезидент
Трумэн, что придало этойречихарактерчрезвычайный;протоколиесть
протокол,воднойстрокеподчасзаключенацелаяпрограмма,которая
готовиласьцелымштабомполитиков,экономистов,военных,ученых,
разведчиков и философов в течение месяцев, а то и лет.
ПрочитавречьЧерчиллядважды,Штирлицотложилгазету,тяжело
поднялся со скрипучего стула (три стула стояли в егоконурке,называемой
"номером", все три скрипели на разные "голоса") и вышел на улицу;моросил
мартовский дождь, хотя небобылобезоблачным;людишлепалиполужам,
спрятавшись под парашютнымикуполамизонтов;лишьистинныекабальерос
вышагивали без шляп, в легких пальто,-воданепули,этонестрашно,
прежде всего следует думать о своем облике, непристойно прятаться отчего
бы то ни было, от дождя - тем более.
Онбрелпогородубездумно,невсилахсосредоточитьсяпосле
прочитанного, ипоэтомусовершеннонеожиданноосозналсамогосебяв
центре, напротивамериканскогопосольства;вбольшойдомтоидело
заходили люди, было девять часов,началорабочегодня;оностановился
возле газетного киоска, начал пролистывать газетыижурналы,вздрагивая
каждый раз, когдастаренькийпродавецвогромномберете,по-пиратски
надвинутом на глаза, один из которых был сбельмом,выкрикивалистошным
голосом:
- Читайте историческую речь Черчилля, он объявил войну Сталину!
Штирлиц смотрел на американцев, которые входили в воротапосольства;
были они высокие, крепкие, одеты словно в униформу:тупорылыеботинкис
дырочками на носках, очень узенькие брюки,узенькие,вноготок,узелки
галстуков, и короткие, а оттого казавшиеся кургузыми плащи,какправило,
бежевого или серых цветов.
Они шли, веселопереговариваясьдругсдругом;Штирлицстарался
понять, о чем они сейчас говорили, и ему казалось - судя по выражениямих
лиц, - что беседовали они о каких-то пустяках: кто рассказывал, как провел
уик-энд на Ирати, охотясь за форелью (в Испании не говорят "ловил форель",
ее здесь "охотят"); ктоделилсявпечатлениемопоездкевзамокФины
Кальдерон под Толедо (совершенно поразительная женщина,безднаобаяния);
кто просто-напросто говорил, что левый ботинок жмет,надозанестиПепе,
который работает на углу улицы, хороший мастер и берет недорого.
И никто из этих людей - а ведь они были не простымилюдьми,которые
ходят по улицам, сидят в кафе, сеютхлеб,поютвтеатреилилечатв
клинике, - а особыми, приобщенными к касте политиков, - небылозабочен,
нахмурен, подавлен, никто - судя по их лицам -словнобыинепонимал
того, что случилось вчера в Фултоне.