Почему-то от этих мыслей сердце заболело ещё сильнее. Джо провёл пальцами по груди, ощутив сквозь рубаху кромку застарелой отметины на коже.
«К чёрту. Я не могу позволить себе большее. Как бы я того не хотел. У меня есть долг. И эта метка будет напоминать о нём, вплоть до того часа, когда моё сердце наконец остановится…»
Джо кинул взгляд на Викки. Девушка забирала со стола гулящей компании посуду, натянув вежливую улыбку. На него не смотрела.
«Напьюсь… Сегодня – точно напьюсь.»
– И к чему был этот спектакль, Джо?
Хозяин таверны не повернулся, уже и так зная, кому принадлежит этот высокий, скрипучий голос. Ещё какое-то время понаблюдал за бродящей по залу девушкой, затем молча двинулся к бару. Из тени под лестницей выступила закутанная в выцветший плащ фигура и, опираясь на трость, тяжело засеменила следом.
– Ну-с? – хмыкнул Дженкинс, усаживаясь за стойкой. – Чем сегодня потчевать будешь?
Джо, приподняв одну бровь, молча поставил тёмно-зелёную бутылку сладкого «Тальядорро» для старика и тёмно-синюю, пряного «Адальгасса» для себя.
– Ничоси! – хохотнул Дженкинс. – Эльфячье пойло? Кто-то, кажись, решил сегодня надраться?
«В точку.»
– Долго же ты пропадал, – тихо произнёс Джо, не глядя не собеседника. – Я уж было подумал, что с тобой случилась какая-то неприятность.
– Кхм, кхм, – пошамкал в ответ Дженкинс. – Случилась. Но, як ты можешь зреть, всё уже улеглось.
– Я просто счастлив.
– Ну-ну. Чегой-то ты такой смурной, Джосс…
– Я тебе, чурбан ты старый, когда-нибудь точно вышибу два последних зуба. Клянусь.
– Ой, я супрям-таки испужался! Ладно, не ной. Как насечет… Циклопа?
Джо молча забрал бутылку «Тальядорро», затем выдернул из старых пальцев недопитый стакан.
– Пошутить прям низя! Быть может… Одноглазый?
Джо вернул оба предмета на места.
– Пойдёт.
– Хорошечно! А теперича скажи-ка мне: а чаго ты ту мазельку у того увальня отнял? Жадно, шоль, стало?
Джо заскрипел зубами, плеснул себе «Адальгасса» и выпил одним махом. Бренди обожгло горло, оставив во рту привкус миндаля и чего-то сладковато-фруктового. Он мгновение посмаковал, а затем, недолго думая, повторил действие.
– Тише, тише ты, парняга! – проскрипел Дженкинс, осторожно прихлёбывая вина и жмурясь от удовольствия. – М-м-м… Красота! А ты – помедли, балбесина. Я тебя до койки не потащу.
– А мне и не надо.
– Ну, как знаешь. Гляди сюды, чаго я утречком на торжище прикупил.
Дженкинс выудил из-под плаща плотный свёрток и выложил его на стол. Джо, размотав бечеву, обнаружил небольшой чёрный арбалет – буквально в пол-локтя длиной. Хозяин трактира взял оружие, присмотрелся, повертел в руках. Маленький, удобный, прочный. Выглядело недурственно.
– Хороша игрушечка, а? – осклабился Дженкинс. – Карликова работа!
– Хороша, не спорю. Как взводится?
– Проще простого! Никаких козьих ножек или воротов, всё гораздо легче. Вишь, там ручечка по верху торчит? Тянешь-потянешь, и механизьм готов! Засим укладываешь болт в лонце, целишься и жмёшь вон на тот махонькой рычажок. Лафа, да и токма! Даже дитятка управится.
– Слабо бьет, поди.
– Нормально! Ты ж не на войнушку какую идёшь, а так, для самзащиты. Мастер балакал, мол, здесь тетива не обычная, конопляная, а из сухожилий какой-то там особой рогатой зверюги, шо в горах у энтих карлов водится. Потому он, мол, хоть и махонькой, но бьет – о-го-го, как!
– Прям-таки «о-го-го»? А болты?
– Меньше обнаковенных, под заказ. Вот. – Дженкинс выложил на стол две связки. – Одни в сечке ромбовидныя, вторые – треугольныя. Ежели понадобится, то у продавца исчо и разрывныя имеются, со смещённым центром – те так вообще при попадании в брюхо от кишок ничаго, окромя кашицы, не оставляют, хе-хе.
Джо вытащил один из болтов, уложил его в лонце, взвёл механизм. Посмотрел на Дженкинса. Тот, словно старый слеповатый крот, щерился беззубой, но страшно довольной улыбкой.
– Ну, шо скажешь, Одноглазый?
– Скажу «спасибо». Добротная штучка.
– Ещё бы! Последний пыск оружейной моды! Скоро у всех такия будут…
– Да уж, старый плут. Чем дальше идут года, тем изощрённее мы учимся друг друга убивать.
– По-о-оду-у-умаешь! – махнул рукой Дженкинс. – Когда-то, дык вообще с палками и рогатинами друг на друга ходили. И чаго? Сей малец – пример логишной закономерности развития человечества как виду. Однако же это ещё ничего! Слыхал я тут намедни о новой шпуньке, шо появилась у солдат Императорской Гвардии в Лотуциани14. Могёшь себе представить арбалетину, токма которую перезаряжать не надобно, а выпускает она при этом до десяти болтов за десяток ударов сердца? Не могёшь? А такая уже есть! Имя токма у этой шпуньки дурацкое какое-то – то ли «Чо-ну-чо», то ли «Чо-ну-как»… Ох уж эти ускоглазыя! Чаго ток не придумают…
– Да уж.
– И я о том же. Это зовётся прогрессом, Одноглазый! И его уже не остановить.
– Я к тому и веду, старый плут. Прогресс – палка о двух концах. Он научил нас тому, как можно быстро возводить величественные города. Ещё быстрее он научил нас эти города разрушать. Такими темпами развития человеческий род сам себя и уничтожит, изобретя какую-нибудь неведомую штуку, эдакое порождение чистого хаоса, которое в один миг будет способно убивать даже не сотни, а тысячи людей.
– Пф! Ну-ну! И мне это говорит тот, кто отнял жизней не меньше, чем чума-порука?
– Преувеличение – показатель недалёкого разума, Дженкинс. Мы оба прекрасно знаем, что столько жизней я не отнимал.
– Однако ж, Одноглазый ты мой циклопушка, сколько-то отнял? Значится, нарушал закон. Нарушал закон – значится, пёр супротив общественного порядка. Неужоль ты – одна из энтих палочек прогресса, созданных руками хаоса?
– Теми убийствами, – тихо прорычал Джо, – я помогал обществу избавиться от ненужных ему субъектов.
– Заливай больше! Преступил закон государства – преступил закон общества. В чём тут служба?
– Служить обществу – не значит служить государству. Служить обществу – значит служить народу. – Джо опустил глаза к арбалету, кисло улыбнулся. – Ладно, оставим подобные разговоры мудрецам. Хотелось бы вот, что узнать: в честь чего я получил этот подарок?
– А ежели скажу, шо, просто так? Это шо ж получается, один старый друг без повода не могёт сделать подарочек другому старому другу?
Джо плеснул себе «Адальгасса», сделал небольшой глоток, выдохнул и вернулся к Дженкинсу.
– Ай, не сверли ты меня так своею глазюкой! – скривился старик и пригубил вина. – Ладно, ладно. У нас тут, вроде бы, дело сурьёзное имеется. Дык ещё и наш медноголовый пасынок натворил кой-чаго, супрямо у подступов к твоей забегаловке. Смекаешь?
– Он не убивал то… насекомое, – тихо ответил Джо. – Это был кто-то другой.
– Пф, а то я не знал! Но, драку-то они устроили у тебя под носом, верно? А ты ещё опосля покойничка с его шушерой на глазах у всех и вышвырнул отседа. Вот, кумекай теперь, кого трясти первого станут.
– Пока что не трясли. Я даже не хочу думать о дурном, но это может означать только одно…
– И что же? – усмехнулся Дженкинс.
«Что мы проиграли? Нет. Не может быть. Дженкинс сразу бы всё мне сказал, у него уши даже в королевском отходнике имеются. Да и Безликий нас так просто бы не оставил. Он бы явился тенью среди тёмной ночи, пришёл бы тихой и беззвучной поступью, незаметно, из ниоткуда, обставив в искусстве скрытности любого из рыцарей тени. Так уже бывало… Он бы пришёл, дабы вознаградить нас за верность… Хотя, скорее всего, чтобы убить – за ненадобностью. Я почти уверен, что этот загадочный субъект именно так с нами и поступил в итоге, при любом исходе нашего дела…»
– О нём, – аккуратно поинтересовался Джо, – что-нибудь слышно?
Дженкинс молчал долго. Слишком долго, изрядно помотав другу нервы.
– Слышно. И видно, – наконец буркнул он, присасываясь к стакану. Джо ждал продолжения, но мастер-вор игнорировал его гневный взгляд.
– Ну? Что слышно? Говори уже!
– И чагой-то тебе сказать надобно?
– Не зли меня, старый. Я и так не в духе.