Говоря о сравнительной стоимости импортного производства можно отметить нижеследующее. По некоторым данным, в начале XVII века один пуд (16,38 кг) европейского железа стоил немногим более чем в 2,1 раза дороже, чем железо русское у производителя. Тем не менее корректнее ориентироваться на фактическую стоимость приобретения, отмеченную в документах того времени. Если соотношение цены прута железа и доски-полицы в 1573 году близко/равно, то, делая допущение с разбежкой в пару лет, в конце XVI века цена немецкой доски железа составляет 4,5 МД (1588 год) к 6 МД (1590 год), к 3,3 МД (1592 год), что при средневзвешенной оценке стоимости русского железа не показывает удорожания (при консервативной оценке – показывает удорожание в 1,4 раза). Но если импортный металл торговался, то, безусловно, был и его выкуп.
Редкость меди на Руси говорит о достаточно хорошем стоимостном потенциале. «… наряду со своей медью в обращении была и привозная – от англичан, датчан, шведов и немцев. С 1514 года в Новгороде был открыт ганзейский торг медью. С 80х годов в значительных количествах медь завозят англичане…» [1] Говоря об импортной меди следует привести следующие данные по приобретению колоколов (таблица 2, «данные о цене за единицу веса медных котлов не меняют… картины» [1]).
Прежде всего следует отметить, что: немецкие колокола не имеют значительного веса (что, при отсутствии гарантированного сбыта, снижает долю накладных и транспортных расходов); их вес стандартизирован; какая бы то ни было дельта в цене отсутствует. То есть отдельное и пристальное внимание обращает на себя факт единой цены на импортное и русское медное/бронзовое производство.
Так же следует отметить аспект по стоимости колокольного литья (в сравнении с медью), отмеченный в исследовании цен XVI века [1]: «Данные о покупках Соловецкого монастыря (Поморье) … дают стоимость меди за 1577—1581 годы, равную, 8, 15, 11 и 9 денег (авт. МД) за гривенку, в 1582 году на Белоозере – 15 денег (авт. МД) за гривенку. За эти же годы Антониев-Сийский монастырь приобрел несколько колоколов (из них 2 немецких), заплатив по 10 денег за гривенку. В 1584 году он же приобрел колокол за 100000 из расчета 14 денег за гривенку (авт. большую гривенку).». «Таким образом, получается, что медное литье… во всяком случае не превышало ее (авт. меди) стоимость.» [1]. В пояснении прежде всего следует указать на корректное соотношение цен в середине века (литье как минимум двукратно превышает цену меди, за исключением проседания в 1556—1560 годах). Далее, цены на колокольной металл (бронза как сплав 80% меди (8—15 МД) и 20% олова (10—14 МД) в начале 1580-х годов) сопоставимы с ценой литья, но причины такого соотношения многовариантны и специфичны, ввиду чего оставлены за рамками рассмотрения, при том что в принципе подлежат объяснению с экономической точки зрения и лежат в следующих плоскостях:
– ценовая борьба между русским и европейским производителем (допустимость корректировки структуры цены (в части нормы прибыли) из расчета конкурентных преимуществ каждого по таким факторам как: труд, транспорт и сырье);
– снижение цены металла в себестоимости (вторичное использование металла (металл ранних периодов)); тогда как бесспорным обоснованием может быть появление собственного источника медной руды (применительно к Руси).
При оценке доступности необходимо учитывать такое «историческое понятие» как «медный век». Выплавка меди из породы не представляет особой технической сложности. Считается, что в XIII—XIV веках освоена и промышленная выплавка меди. Остатки старинных медных рудников находят на Урале (скажем, каргалинский центр горного производства – древнейший и крупнейший, расположенный северо-западнее Оренбурга (1000 км до Москвы), суммарная оценка выплавленной из горной породы меди – до 200 тысяч тонн) и в Сибири, в Закавказье, а также на территории Украины. Помимо активно разрабатываемой железной руды в районе Олонецка (600 км до Москвы) там же в конце XV века разведаны незначительные запасы меди. Пушечный двор в Москве основан в XV веке и там отливались бронзовые орудия разных калибров. Медь также использовалась как в изготовлении колоколов (XVI век – расцвет колокольного литья), так и прочего. Однако, вероятно по принадлежности меди к денежным мерам, направления применения «меди» особые: «иные изделия медного литья – горшки, сковороды и некоторые мелочи бытового назначения – чрезвычайно редки. [1]»
Таким образом, «медь», относимая также к денежному эквиваленту («пуло») и имевшая единые в рамках государства весовые меры: «гривенка» и «пуд», сравнительно с прочими драгоценными металлами была несравненно более доступна для денежного производства.
Считается, что во многом поиску и разработке новых месторождений цветных металлов препятствовала территориальная удаленность Урала и Сибири. Однако, в оценке масштаба исследований можно отметить обнаружение во времена Ивана III «рудознатцами» запасов меди в бассейне реки Цильма, притоке Печоры (1350 км от Москвы или 1100 км до современного Ярославля, одного из центров промыслов того времени) и настойчивые многолетние попытки «центра» дополнительно разведать указанное место. В тоже время небогатые породы не представляли интереса для медеплавильной промышленности (на примере закрытой мануфактуры в Карелии в XVII веке, 1670—1674 годы). То есть причина кроется не только и не столько в транспортной удаленности, сколько в покрытии спроса наличием импортных поставок («медь» дороже «железа» всего в 2 раза, и, даже, с относительным выравниванием их стоимости в 1570-х годах), с одной стороны, и низкой заинтересованности региона Урала и Сибири в разведке и разработке меди, с другой.
Как итоговый вывод можно заключить, что конкурентные цены на металл импортного производства, вероятно, во многом связаны с наличием месторождений и мощным развитием горного производства в Западной Европе (а также железнорудных промыслов) вблизи крупных городов. В таких условиях, присущих сырьевой экономике, читается вынужденная необходимость выхода на внешние рынки и учет цен со стороны спроса. С другой стороны, нельзя сбрасывать со счетов как потенциал полезных ископаемых русской земли, так и частную выплавку.
1.4 О роле денег
В рамках рассмотрения вопроса стоит отдельно констатировать то, что денги все же чеканились, а не сохранился простой обмен серебром по весу, то есть не была сохранена давняя практика использования резанных монет или же, например, широкого использования «сеченых» русских монет (к слову, это во многом следовало из практики поэтапного снижения официального веса монеты чистого серебра). Таким образом, ценность монеты была выше в силу тех же причин, которые приводят к этому в современное время:
– единые правила обмена и доступность обмена (внедрение в «массы»);
– внедрение денежной монополии принудительного характера в полной мере (низкая защищенность в плане диалога с властью и возможностей самоорганизации с определением перспективы в данном ключе), в части известных фактов выразившееся в истории государства «медным бунтом» и жестоким его подавлением (1662 год). В том числе, внедрение в исключительно государственных целях, таких как налогообложение («… Рубль м. … Рублевая пошлина стар. съ торговаго рубля. …» В. И. Даль, 1863). Говоря о Древней Руси, «С конца XIV в. и в первой половине XV в. производится чеканка „своей“ монеты уже и многими младшими князьями» «в мастерских ремесленников – серебряников, работавших не столько по заказу, сколько по разрешению князей» [7], а с 1535 года чеканка денег централизована на территории областей, находившихся под управлением княжества московского;