• бери пример с сильных;
• думай позитивно даже в самых неблагоприятных
условиях: я смогу! мне это под силу! я не сдамся!
• вера в себя и память о близких тебе людях помогают;
• я всегда буду есть то, что хочу, и только здоровую пищу;
• я никогда в будущем не буду мерзнуть.
С тех пор прошло много лет, а точнее – тридцать. Я и сегодня соблюдаю эти правила, только к этому списку добавилось еще около десятка других важных правил, о которых вы узнаете в процессе чтения этой книги.
Когда я вернулся из рядов вооруженных сил, до учебы оставалось еще два месяца – самое время подзаработать и купить себе всё необходимое для новой жизни.
Но в то время прогрессировала болезнь отца, он находился на трехмесячном курсе лечения в Москве, в госпитале для офицеров запаса участников военных действий. Мой отец не был военным, но у него имелись хорошие связи, что и позволило ему попасть в эту уникальную клинику. Из-за болезни отца я приехал в Уральский минералогический заповедник, где мой отец к тому времени работал уже на протяжении шестнадцати лет. Я стал помогать маме по хозяйству на кордоне Кармаккуль, что находился в самой южной части территории заповедника, в двадцати километрах от города Карабаш и северной части города Миасс. Мы переехали в это место, когда мне было семь лет, до этого мы жили на другом заповедном кордоне. Я вырос в этом лесу, среди живописных Ильменских озер и поросших лесом горных массивов с невероятными каменными нагромождениями, оставшимися после ледникового периода. Это был мой родной и уникальный уголок нашей планеты.
Я был очень хорошим рыбаком, ловил на спиннинг, и, к моему большому удивлению, тем летом был невероятный клев! В утренние часы, с семи до девяти, щука просто кидалась на блесну. Мне удавалось вытащить до 10—12 хороших, крупных экземпляров щук, что в общей массе составляло около тридцати килограммов. Погрузив их в сумку и преодолев пешком два километра пути, я садился на автобус в деревне Новая Андреевка, что находилась в пойме реки Миасс, и уже через полчаса был на колхозном рынке. Рыбу у меня раскупали за пятнадцать минут. Я не ждал покупателей – очередь из пяти-семи человек выстраивалась, пока я готовился к продаже и раскладывал нехитрый инвентарь, состоящий из ручных весов, упаковочного материала и справки о проверки рыбы в лаборатории рынка.
Я смотрел за хозяйством вместо отца, объезжал верхом на лошади вверенную ему для охраны территорию заповедника в сопровождении нашей немецкой овчарки по кличке Барс и мог понемногу зарабатывать на свои нужды.
Наша семья по линии отца родом из-под города Мурома, корни прослеживаются с XVII века. Наш родовой кирпичный дом в два этажа на четыре семьи, сегодня это четыре квартиры, в деревне Березовке, что расположена в пятидесяти километрах от Мурома, построен в 1752 году.
Мои предки в то время были зажиточными крестьянами, промышляли заготовкой и продажей древесины, ковали всевозможные изделия для ведения сельского хозяйства и имели небольшую торговую лавку, которая располагалась в двухэтажном доме напротив, через дорогу.
На первом этаже, построенном из кирпича, располагалась торговая лавка, а бревенчатый второй этаж небольшой площади служил жильем на одну семью.
Рядом с этим домом находится и третий дом нашей семьи: одноэтажный, построенный из бревен моим дедом Алексеем Васильевичем в более позднее время – в конце XVIII века. В нём 7 июля 1936 года родился мой отец, Юрий Алексеевич.
Работать по хозяйству мне с братом приходилось с самого детства, основной объем работ приходился на время летних школьных каникул. По этой причине мы с братом никогда не ездили, как другие дети, в летние детские лагеря отдыха. Да и у нас в лесу был свой лагерь. Мы с братом всё лето ночевали в палатке на берегу озера, в двухстах метрах от кордона. Озеро шириной до восьмисот метров и длиной в два километра находится в распадке гор, и вечернее эхо для нас было одним из развлечений перед сном.
Наше подсобное хозяйство состояло из двух коров, двух поросят, до восьми бычков, до пятнадцати тонкорунных белых овец, около двух десятков кур, были иногда и большие черные индюки. Еще у нас была служебная лошадь по кличке Саврас, а также две собаки: сибирская лайка и немецкая чистокровная овчарка по кличке Барс. Барса в возрасте пяти лет застрелил в перестрелке при задержании браконьера Степана Ворсова житель из близлежащей деревни Новая Андреевка. Ворсов подстрелил крупного лося, и если бы не перестрелка, то отделался бы условным сроком. В результате он получил пять лет лишения свободы. Но следы к этому персонажу привели моего отца еще раз через восемь лет. Ворсов заказал убийство моего отца своему бывшему сокамернику. Попытка не увенчалась успехом благодаря крепкому телосложению и невероятной силе Юрия Алексеевича. Несмотря на то, что отец уже был в тот момент тяжело болен, он не сдавался и работал в прежнем режиме.
Наши хлопоты в летний период времени дополнялись уходом за огромным картофельным полем в шестнадцать соток. По крайней мере нам с братом оно именно таким и казалось. И если бы не колорадский жук, который появился примерно в 1979 году, когда мне было около десяти лет, хлопот, возможно, было бы намного меньше. Заготовка лесных ягод также отнимала много времени. По плану заготовок, уже в приготовленном для хранения виде, мы должны были запасти: по три трехлитровых банки лесной земляники, черники и лесной клубники; до десяти литров засахаренной красной калины; до трех ведер брусники и клюквы; грибы белые сушеные – в зависимости от наличия; примерно пятидесятикилограммовый мешок сушеной рыбы. Озеро начало кормить нас рыбой через пять лет после нашего приезда. Сначала мы жили на другом кордоне, Савелькуль, это в самой глуши Ильменского заповедника, до ближайшего города Чебаркуль – около тридцати пяти километров. Когда мне пришло время идти в первый класс школы, мы переехали на новое место. Сначала, когда мы только приехали, рыбы в озере практически не было. Понадобилось около пяти лет, чтобы восстановить в нём рыбные запасы. Из-за вылавливания рыбы браконьерским способом – сетями и электротралами – запасы рыбы находились в плачевном состоянии. Мы с отцом летом ставили кружки, ловили на спиннинг, иногда использовали сети, когда клева совсем не было. В зимнее время года для рыбалки оставалась только одна возможность – жерлицы на живца, которые устанавливались на льду до десяти-двенадцати штук. В результате за сутки можно было поймать трех-четырех щук.
Всё, что я описал, умели делать и мы с братом. Свободного времени, как я уже отмечал, у нас оставалось немного, поэтому мы очень ценили его и научились использовать максимально эффективно, что я делаю и сегодня, через сорок лет моей жизни.
Список наших с братом задач включал в себя также колку березовых дров, подвоз воды с речки, чистку скотного двора, поливку грядок, пригон скота с пастбища в лесу в конце дня и так далее, но всё это – только в летнее время. Когда начинались занятия в школе, приоритеты менялись и весь упор делался на выполнение домашних заданий и посещение спортивных секций. Я увлекался волейболом, лыжами, занимался в секции бокса, участвовал во многих состязаниях и общественной жизни школы, занимался с личным тренером, другом отца – Алексеем Малолкиным, чемпионом России по карате в 70-х годах.
Алексей несколько лет работал, как и мой отец, на соседнем кордоне. И работал бы еще, но однажды в результате столкновения с нарушителями режима заповедной зоны, с группой бывших осужденных – их было шесть человек – Алексей был вынужден применить служебное табельное оружие, карабин 7,62 мм. В результате против него завели уголовное дело и уже почти приговорили к лишению свободы. Этим бы всё и закончилось, если бы он, несмотря на подписку о невыезде, не уехал на личную встречу к главному прокурору СССР в Москву. После этой встречи в Москве дело против Алексея закрыли, и он был оправдан. Помог ему попасть на прием в Москву мой отец.