Как никто другой, он понимал, что его обвинение России в экспансии на
Запад есть игра, рассчитанная на американскую некомпетентностьиверув
его политическую мудрость.
Думая о России, он отчего-то все чащеичащевспоминалмолодость,
когда, проиграв свои первыевыборывпарламент(труднобытьпотомком
герцога Мальборо, мировая тенденция нынеповорачиваетсяктемлидерам,
которые сами были своими предками), отправился корреспондентомлондонской
"Морнинг пост" на юг Африки - писать репортажи овойнебританцевпротив
буров.Он ясно, в деталях, помнил, как тот бронепоезд,которыйпроводил
разведку в тылу буров - выжженном и безлюдном,попалвзасаду;офицеры
растерялись;он,Черчилль(ввосемьсотдевяностодевятомгодуему
исполнилось двадцать пять лет, в кругу друзей онтогдашутил:"Какэто
страшно, когда тебе уже четверть века"), организовал оборону, вывеллюдей
из-под прицельного огня; при возвращении, тем неменее,попаливплен;
его, как штатскогочеловека,организовавшегооборонуикомандовавшего
стрельбой, должны были расстрелять, - статусвоеннопленногонанегоне
распространялся; но все-таки его неказнили;"мытобоюпоторгуем,сын
лорда, - сказали буры, - ты кое-чего стоишь";человекотчаяннойотваги,
Черчилль совершил побег, шел черезрайонвоенныхдействий,видел,что
принесла бурам война; именно тогда онразинавсегдауяснилдлясебя
главное: победу на фронте решает состояние тыла.
Он понимал сейчас, по прошествиисорокасемилет,чторазоренные
районы Советов - вся УкраинаиБелоруссия,половинаевропейскойчасти
России - не позволят Сталину, даже если тот и обуреваем мечтойомировом
коммунизме, начать боевые действия, ибо у него неттыла;совершить-в
этих условиях - попытку броска к Ла-Маншу явилось быактомбезрассудного
отчаяния, а Сталин был человеком жестких логических умопостроений и каждый
свой ход рассчитывал далеко вперед.
Черчилль отдавал себе отчет и в том,чтолюбойбросоккрасныхна
Запад позволит солдатам Красной Армии увидеть Европу, хотьиразрушенную
нацистами, но неизмеримо более комфортабельную, обустроенную и мощную, чем
русские города и деревни; Сталин не вправе пойти на то, чтобы -дотого,
как он восстановит разрушенныйтыл,-з а р а з и т ьгромаднуюмассу
войск знакомством с европейской жизнью.Это могло, каксчиталЧерчилль,
привести к повторению Сенатскойплощади;безрусскойоккупацииПарижа
такого рода событие было бы вряд ли возможно.
Он понимал и то, что двинуть к Ла-Маншу гигантскую русскую армию,не
имея запасов хлеба, масла, крупы, мяса, - особеннопослетого,каквсе
поставки по ленд-лизукончились,яичныйпорошокитушенкаисчезлис
прилавков магазинов Советов, по-прежнему отпускавших товары покарточкам,
- означало гибель армии; он прекраснейшим образом отдавал себе отчетив
том, чтоудержатьЗападнуюЕвропуподсоветскойоккупациейозначало
откомандирование на Запад по меньшей мере десятимиллионнойармии;ктои
как ее прокормит? Кто и где ее разместит? Понимал онито,чтоидтик
Ла-Маншу, оставив в своем тылуГерманию,былобезумием,началомкраха
советской системы, гибелью идеологии большевизма.